— Мисс Новак! Как вы себя чувствуете?
Она что-то неразборчиво пробормотала, поднимая руки к голове.
— Виктория, ты можешь сказать, что у тебя болит? — откуда-то сбоку послышался голос Сириуса.
— М-м… Голова… ужасно…
— Что? Повтори, пожалуйста, по-английски.
— Голова болит…
Фигура над ней исчезла, но через несколько секунд появилась вновь. К Викиным губам прикоснулось что-то холодное.
— Выпейте, мисс Новак, — приказал женский голос.
Она приподнялась на одном локте, другой рукой дотронувшись до металлического сосуда, который держала у ее рта женская рука. Вика глотнула горьковатой жидкости. Тошнота поднялась волной и внезапно отошла на задний план. С каждым глотком боль уменьшалась. Наконец она совсем пропала, остался лишь ее тупой отзвук. Виктория бессильно упала на подушку, глубоко вздохнув. До ее лба коснулась рука.
— Температура не спала.
Послышался звук открываемой двери, и твердые шаги по каменному полу.
— Что случилось, Сириус? — раздался рядом с Викой обеспокоенный голос профессора Макгонагалл. — Что с Викторией?
— Ей стало плохо так, что она потеряла сознание. Я нашел ее в коридоре, там был и Снейп. — Ярость была отчетливо слышна в голосе Сириуса.
— Северус? Сириус, как бы ты не относился к нему, Северус ни в коем случае…
— Да этот слизняк мог отыскать какую — нибудь лазейку, и…
— Сириус!
— Это не он… — почти прошептала Вика, вмешиваясь в разговор, грозящий перейти в спор. — Это не Северус Снейп.
Она открыла глаза. На нее смотрели Сириус, профессор Макгонагалл и пожилая женщина в накрахмаленном белом переднике поверх коричневого платья и чепце. Она была похожа на какую — нибудь сестру милосердия.
— Так почему вам стало плохо, мисс Новак? — спросила женщина, которая, очевидно, и была мадам Помфри. — Мне нужно знать причину.
— У меня сильно болела голова… Боль началась где-то полчаса назад или больше.
— Она заболела только сегодня или были до этого еще приступы?
— Да… Кажется, дня два назад появилась боль…
— Поппи? — профессор Макгонагалл посмотрела на мадам Помфри.
— Ну, я могу лишь предположить, что боль была вызвана вследствие сильного нервного перенапряжения. Вы испытывали в последнее время стресс, мисс Новак?
Прежде чем закрыть глаза, Вика увидела, как Сириус переглянулся с директором.
— Да… Возможно…
Последние два месяца она только и делает, что испытывает напряжение.
— Это запоздалая реакция на стресс. В таком случае, вам необходим отдых. При вашей загруженности приступы могут повториться, и тогда их будет не так — то легко ослабить.
— Но я не загружена!.. Благодарю за помощь, но я пойду… — Вика, ужаснувшись тому, что она будет лежать в больнице, открыла глаза и с трудом села на постели. Ее мигом кинуло в жар, помещение и все вокруг закачалось перед ее глазами.
— Я совершенно согласен с мадам Помфри, у тебя почти нет свободного времени, Виктория, — сказал Сириус.
Она сердито глянула на него, едва сдерживаясь, чтобы не рухнуть от слабости, охватившей ее. Откуда, интересно, он знает, если видятся они от силы три раза в день? Или, может, поэтому?..
— Действительно, Виктория, лежите и выздоравливайте, — добавила профессор Макгонагалл. — Я предупрежу преподавателей, что завтра вас на занятих не будет.
Кивнув Вике, она вышла из больничного крыла. Но девушка упорно не желала ложиться обратно и свесила ноги с кровати. Впрочем, Сириус и мадам Помфри не позволили ей встать.
— Куда вы собрались, мисс Новак? — сурово спросила целительница и, крепко держа за ее плечо, уложила Вику на подушку. — Да вы белая, как мел!
— Я не хочу здесь лежать… — пробормотала Виктория, внутренне морщась от своей беспомощности.
— Почему? — поинтересовался Сириус, усаживаясь на соседнюю кровать, явно намереваясь не дать ей подняться. — Что плохого, если ты немного побудешь здесь?
— Не хочу, и все… — Ну как ей объяснить, что не хочет быть на всеобщем обозрении, как экспонат в музейной витрине. — Я не представляю, как можно валяться в больнице.
Она устало закрыла глаза, чтобы свет ламп не заставлял ее жмуриться. Мадам Помфри, увидев, что она не пытается больше встать, отошла вглубь помещения.
— Скажи, Вики, что рядом с тобой делал Снейп?
Вика повернулась на бок, уклоняясь от света, и посмотрела на Сириуса, в голосе которого ощущалось напряжение.