— Хм… Профессор, что мне делать? — спросила Вика, когда мужчина уселся за свой стол и уткнулся в кипу пергаментов, видимо, ученических работ по Зельеделию.
— Что хотите, — сказал он, на секунду бросив на нее взгляд.
Интересная постановка ответа! Когда она спросила, можно ли ей уйти, он пригласил ее, не говоря ни слова. А теперь говорит, что она может делать что угодно?
— В самом деле? — рискнула Вика. — Тогда я все-таки пойду?
Снейп поднял голову. На его лице ничего не отразилось.
— Раз вам все равно… — пояснила она.
— Делайте что хотите в пределах этого класса, — в свою очередь более подробно сказал он и посмотрел на песочные часы, стоящие на одной полок на стене. — До восьми часов.
Вика тоже посмотрела часы. Ей всегда было любопытно, как по ним определяют время.
— Если не ошибаюсь, у вас здесь назначена отработка?
— Ну да… — Она поскребла макушку. Он помнит, какая досада. — А что обычно делают на этих отработках? Я не верю, что вы позволяете…
Вика осеклась, сообразив, что сказала лишнее.
— Что же вы, продолжайте, мисс Новак. — Снейп поднялся из-за стола, не отрывая темных глаз от нее. — Вы не верите, что я позволяю… Что?
— Делать что хочется на ваших отработках вашим ученикам, — упрямо продолжила она, впрочем, не глядя на него. — Да и на уроках тоже.
— В ваших глазах я выгляжу монстром? — вкрадчиво поинтересовался Снейп, подходя к девушке.
Ей стало не очень уютно. Она еле удержалась, чтобы не передернуть плечами.
— Я этого не говорила…
— Зато в ваших словах скрывается именно такой смысл.
— Ну, знаете, наверное, вы сами создали себе такой образ. — Она не могла взять в толк, почему развивает эту тему, а не молчит как партизан на допросе. Зачем она вообще начала этот разговор, это на нее так не похоже. — Я имею в виду образ преподавателя.
— Надо же… — Снейп внезапно усмехнулся. — Вы, пожалуй, единственная из всех мне известных людей, кто разговаривает со мной в подобном тоне.
Виктория от удивления вскинула на него глаза. Он стоял в трех шагах от нее, сложив на груди руки и слегка склонив голову.
— По — моему, тон у меня нормальный.
— Вот именно.
Значит, его изумляет ее спокойная манера общения с ним? Ну, это не очень — то удивительно, учитывая его собственное поведение по отношению к другим людям.
Некоторое время они смотрели друг на друга. Затем Вика шагнула к ближайшему столу.
— Ну, если мне можно делать что угодно, я посижу тогда здесь.
Снейп кивнул и вернулся к своему столу. Вика вытащила из кармана альбом с карандашом, устроившись за партой. В классе было довольно тепло, чтобы она могла рисовать без боязни, что ее руки заледенеют в процессе.
Рисование увлекло ее настолько, что очнулась она только от звука голоса Снейпа.
— Мисс Новак!
— Что?.. Уже восемь?
— Даже больше.
Больше — это сколько? Вика поспешно встала, пряча альбом обратно в карман.
— Значит, я пойду?
— Идите.
Она дошла до двери, протянула руку к ней и вдруг обернулась. В голове Вики всплыл вопрос, который она не могла не задать Снейпу, сейчас наблюдавшему за ней на некотором расстоянии.
— Сэр… Можно задать вам вопрос? Если он покажется вам слишком личным, можете не отвечать.
У него дрогнуло лицо. Видимо, его затронула формулировка второго предложения.
— Задавайте.
— Скажите, зачем вам эта двойная жизнь?
— Вы правы, мисс Новак, — спустя мгновение ответил Снейп, — это личный вопрос, и с вами я его обсуждать не намерен.
Ожидавшая этого, она кивнула. Но осталась на месте.
— А можно задать еще один? Он касается меня. Почему вы помогли мне в ночь моего побега? — спросила она, глубоко вдохнув, словно бросаясь в омут головой.
— Я не помогал вам, — отрезал он, как будто Вика его в чем-то обвинила.
— Нет, вы…
— Я всего лишь не препятствовал вам. А это две совсем разные вещи.
— Но тогда почему… почему не препятствовали мне? — тихо спросила она. Ей казалось важным услышать ответ от самого Снейпа.
— Зачем вам это, Виктория?
Вику не особо удивило, что он назвал ее по имени, ведь большинство к ней обращались только так. Но в голосе Снейпа вдруг прорезались обыкновенные человеческие интонации, словно он устал притворяться тем, кем на самом деле не является, и на время сорвал маску холодного безразличия.