— Поживиться там явно нечем, да, Паттен? — усмехнулся сквайр.
— Да уж, мистер Генри, немногих туда тянет…
— Знаю, ладно, не будем об этом. Продолжайте, Фаншоу.
— Я понимаю, что охотников наведываться туда маловато. Я разом ощутил все, что только может померещиться: то за спиной раздавался хруст веток под чьими-то шагами, то впереди, за деревьями, едва слышно переминались с нога на ногу люди, да-да, и даже невидимая рука легла мне на плечо. Я резко оглянулся, посмотрел по сторонам, но не нашел ни одной ветки, которая могла меня задеть. Потом, уже посреди этой территории, я явственно испытал на себе чей-то взгляд — причем рассматривали меня отнюдь не с добрыми намерениями. Я снова остановился — во всяком случае, замедлил шаг, — чтобы взглянуть наверх. Только я это сделал, как тут же споткнулся и сильно ободрал голень — обо что бы вы думали? О большую каменную глыбу с большой квадратной дырой посредине. В нескольких шагах было еще две таких же глыбы. Вместе они образовывали треугольник. Можете догадаться, для чего они были предназначены?
— Пожалуй, могу, — ответил сквайр, который теперь принял серьезный вид и внимательно слушал. — Садитесь, Паттен.
Предложение последовало вовремя, поскольку старик, опиравшийся на руку, все сильнее наклонялся вперед. Он упал на стул и дрожащим голосом спросил:
— Вы ведь не стали ходить между камнями, сэр?
— Не стал, — твердо ответил Фаншоу. — С позволения сказать, я повел себя, как трусливый заяц; как только впереди забрезжил просвет, я взвалил велосипед на плечо и побежал со всех ног. Мне казалось, что я нахожусь на каком-то жутком, зловещем кладбище, и я возблагодарил небеса за то, что сегодня такой длинный день и солнце еще не село. Я бежал, испытывая настоящий ужас, хотя преодолеть пришлось всего несколько сотен ярдов. Все то недоброе, что встречалось на пути, пыталось зацепиться за руль, спицы, раму, педали, хотя, может, мне это показалось. Падал я по крайней мере раз пять. Наконец, я увидел изгородь; что касается ворот, то искать их мне было некогда.
— С моей стороны нет ворот, — заметил сквайр.
— В любом случае, я не стал терять время. Кое-как перекинул велосипед на другую сторону и сам вылетел на дорогу практически головой вперед; в последний момент лодыжку царапнула то ли ветка, то ли что-то еще. В любом случае, из леса я выбрался; давно мне не приходилось испытывать такого облегчения и одновременно чувствовать себя таким побитым. Затем пришлось чинить проколотые колеса. Набор у меня был хороший, да и делаю я это неплохо; но на этот раз ничего не выходило. Я выбрался из леса в семь и пятьдесят минут провозился с одной камерой. Нашел дыру, положил заплату, накачал воздух, но колесо снова спустило. Тогда я решил идти пешком. Холм находится милях в трех отсюда, верно?
— Напрямик — не больше того, но по дороге — почти шесть.
— Я так и подумал. За час с лишним я не мог пройти меньше пяти миль, даже с велосипедом. Вот и вся моя история; теперь ваша очередь и Паттена.
— Моя? Мне нечего рассказать, — ответил сквайр. — Впрочем, вы были недалеки от истины, когда говорили о кладбище. Наверняка там кто-нибудь лежит, как вы думаете, Паттен? Думаю, их так и оставили, потому что иначе они бы рассыпались.
Паттен кивнул, ему явно хотелось о чем-то рассказать.
— Ну вот, Паттен, — произнес сквайр, — вы узнали, как провел время мистер Фаншоу. Что вы об этом скажете? Это как-то связано с мистером Бакстером? Налейте себе портвейна и расскажите.
— Ах как хорошо, мистер Генри, — сказал Паттен, поглотив содержимое стоявшего перед ним бокала. — Если вы и вправду желаете знать мое мнение, то мой ответ будет утвердительным. Да, — продолжал он все более уверенно, — я могу сказать, что опытом сегодняшнего дня мистер Фаншоу во многом обязан человеку, чье имя вы упомянули. И думаю, мистер Генри, у меня есть право высказаться, учитывая, что много лет я был с ним близко знаком и лет десять назад под присягой давал показания во время коронерского расследования; если помните, мистер Генри, вы в это время путешествовали за границей, и никого из ваших родственников здесь не было.