В орнаменте коптских арабесок имеются черты, роднящие их с искусством Китая, Средней Азии, Ирана, Сирии. Да и во всем остальном, что возникало и оформлялось в египетской науке, искусстве, религии, проявляется немало чисто восточных элементов.
Вся мусульманская архитектура Каира — свидетельство того, что мусульманские мастера и строители, опираясь на образцы коптского искусства, выработали свой стиль арабесок. Наиболее ярко это проявилось в резьбе по дереву, которой украшались окна, балконы, галереи. Да и украшения в мечетях — дело рук коптских мастеров. А кое-где даже христианский крест затесался в какую-нибудь резную вставку то ли по оплошности, то ли по привычке. В изготовлении тканей, обработке шерсти и кожи коптам принадлежит пальма первенства; от них эту технику переняли арабы.
Доктор Пагор Лабиб допускает, что, возможно, коптские художники и мастера и не дали миру ни одного Фидия или Праксителя, но тем не менее они «были лучшими мастерами своего времени». При этом он не утверждает, что копты были лучшими мастерами своего времени в Египте, и эта недомолвка весьма красноречива.
Абдалла бен Язия в своей хронике строительства мечети пророка Валида I пишет следующее: «Копты трудились над фасадом, греки — над всем, кроме крыши, над боковыми и задними стенами мечети. Я слышал, как в Саиде бен эль-Музай говорилось, будто бы работа коптов оказалась самой искусной».
Коптское искусство — это искусство ремесленников. Культура коптов как потомков египтян времен фараонов находилась уже на неизмеримо высоком уровне развития. В новом арабском и арабизированном смешанном обществе копты составляли сословие ремесленников — часовщиков, золотых и серебряных дел мастеров, ювелиров, портных, ткачей, вышивальщиков. Кроме того, из коптской среды выходили писари, счетоводы, нотариусы, библиотекари. Даже так называемые «греческие отцы», питомцы школы Александрийской библиотеки, были коптами, хотя и писали на классическом греческом языке.
Коптскому искусству совершенно чуждо тщеславие. С самого начала оно носило коллективный и совершенно анонимный характер. Мы не можем утверждать, что все художественное творчество коптов на протяжении нескольких столетий представляет собою лишь ремесленную разработку византийских образцов из скульптурных мастерских в Проконзе, и все же у нас создалось впечатление, что коптское искусство гораздо больше тяготеет к греческим и византийским образцам, чем к египетской традиции. Между историками искусства уже давно идет неразрешенный спор: является ли коптское искусство искусством национальным, искусством определенного периода в развитии Египта, или, напротив, оно настолько связано с христианством, что его нужно считать искусством только христианским, вненациональным, т. е. всеобщим.
В любой статье, посвященной коптскому искусству, подчеркивается его ремесленный характер, оно классифицируется как искусство, отвечавшее вкусам купцов и судовладельцев Александрии, где божествами были-деньги и роскошь. Этот ремесленный характер коптского искусства, служащего на потребу заказчикам, отчетливее всего заметен у самых его истоков — при изготовлении посмертных масок. Коптские художники, работавшие впрок или по заказу, сохранили для нас облик египтян II и III века. Родственники покойника выбирали в мастерских маску, имевшую сходство с лицом умершего. Это заставляло художников брать для посмертных масок какие-то средние типажи, таким образом увековечивая характерные национальные черты. Творчество это было в высшей степени реалистичным, поскольку маски изготовлялись с натуры, причем чаще всего натурщиками были люди из народа, ибо только среди них находились желающие позировать.
Вскоре вошло в привычку рисовать настоящие портреты еще при жизни человека. Заказчики позировали коптскому художнику-портретисту, находясь в расцвете сил, и затем прятали свой портрет, который впоследствии клали в гроб. Иногда родственники приглашали мастера к смертному одру, так же как, скажем, позднее призывали священника, а сейчас — врача. Выражение лица умирающего, глаза, полные страха перед смертью, болезненный, угасший, подавленный взор — все это стало характерной чертой коптских портретов египтян вплоть до времен Марка Аврелия.
Нам, пражанам, пожалуй, ближе в искусстве коптов кружево их скульптур, каменная резьба барельефов и капителей, местами достигающая совершенства серебряной чеканки, чтобы вслед за этим смениться примитивными фигурками из известняка наподобие пряничных. Вы спрашиваете почему? Доктор Пагор Лабиб тоже задавал этот вопрос. И я знаю, что проницательные ученые, знатоки и облеченные доверием специалисты, занимающиеся историей и художественными стилями, наверняка скажут мне, что я пускаюсь в бессмысленные сравнения, которые не только не обоснованы и необъяснимы, но противоречат здравому смыслу и свидетельствуют о моей глубокой необразованности. Пусть будет так! И все же в коптской скульптуре я вижу и чувствую бесспорное очарование чешского барокко. Или, допустим, я перебарщиваю — барокко вообще. Можно подумать, что именно этот стиль лег в основу первых куполообразных коптских строений, а обилие лепных украшений в виде различных фигур, животных, цветов, гроздьев и раковин оживляет их.
Использование коптами известняка — а копты никогда не прибегали к граниту и очень редко к мрамору — придавало украшениям мягкость, а скульптуре взволнованность и негу, темпераментность и легкость, греховность и искренность. Это вело искусство коптов от классически холодного совершенства к жизненной правдивости. В коптской скульптуре математика и геометрия превращаются в музыку. Эта скульптура вся пронизана затаенной и какой-то невысказанной греховностью.
Главная особенность коптской скульптуры — глубоко вырезанный рельеф. Настолько глубоко, что фигуры или орнамент окружены широким простором, где фон тонет в таинственном мраке. Архитектурные украшения получают тем самым — особенно в пронизанном солнцем Египте — выразительную черно-белую окраску. Благодаря глухому темному фону и ритмическому чередованию тени и света ажурные коптские рельефы достигают подлинно гармонического эффекта. Впрочем, свет, как средство создания скульптуры, играл для коптских мастеров гораздо меньшую роль, чем тень, в основном, из-за резкой освещенности окружающей обстановки. Другое дело — тень! Сколько загадочности таит мрак! Какой чувственной становится материя! Сколько диковинных растений! Сколько идей, родственных барокко, заключено в такой скульптуре.
Христианство проникает в коптское искусство постепенно. Языческие и мифологические элементы оно вытесняет очень медленно. В течение столетий святые мирно сосуществуют с кентаврами, а Иисус — с нереидами. Местами трансформация настолько незаметна, что трудно точно сказать, идет ли речь об Исиде или о Мадонне. Или, скажем, святой Георгий имеет голову Гора — бога Солнца — и пронзает дракона, весьма похожего на нильского крокодила.
Крест появляется в коптском искусстве вначале как чисто декоративный элемент, а не как религиозный символ. Пройдет еще много времени, пока, наконец, христианская символика поглотит символику языческую. Крест несет и Аполлон, и Юпитер, и богиня неба Ха-тор, а на неприличных картинках рядом с вакханками и Паном можно увидеть лицо Спасителя. Крест, как выразительный элемент структуры, встречается в коптском искусстве всюду: не только в узорах, в решетках, в вышивках, на каменных перилах, фризах, дверных филенках, но и на мордах каменных львов, пестиках и рыльцах каменных цветков, на спинках стульев, на плитках мостовых и в ваннах.
«Обратите внимание, — говорит нам доктор Лабиб, — что изображение Христа, который является для коптской церкви только богом, поскольку его человеческая сущность ею полностью отрицается, — весьма неопределенно. Иногда он старый, бородатый, как, скажем, Бог-отец или Моисей, а иногда молодой, безбородый с длинными волосами. Коптское искусство несовершенно, но к чему приводит совершенство? К нормативному искусству. Изображение Христа становится штампом.
А у коптских мастеров оно еще отмечено печатью поисков».
Проходя через музейные залы коптской коллекции, мы постепенно осознавали, что попали в эпоху, которая привлекает с такой силой благодаря своей недостаточной документации и недостаточной исторической достоверности сообщений о ней. Коптская эпоха растягивается на несколько столетий и достигает расцвета в период крещения Египта, как раз в то время, когда мою родину стали заселять чехи, от царства Само до Великоморавского государства.