— Тебе она была необходима.
— Но я не хочу еще когда-нибудь так чувствовать себя, как чувствовала сегодня утром.
— Ты прекрасно выглядишь сейчас.
— Где ты был?
— Я зашел в магазин, который находится внизу, затем позавтракал тостом с апельсиновым соком, почитал газеты.
— В них не было ничего связанного с тем, что я видела вчера ночью?
— Есть одна история в местной газете. О том, как вы с Барнсом выследили Мясника. Написано также, что Голдмэн уже вне опасности.
— Я не об этом. Мертвая женщина в видении. Что-нибудь об этом?
— В газетах ничего.
— Будет по второй половине дня.
Обеспокоенное выражение появилось на его лице. Он положил руку ей на плечо.
— Тебе следует расслабиться. Очисть свои мозги от всего этого. Не думай об этом, Мэри. Забудь. Пожалуйста. Ради меня.
— Не могу, — ответила она. Она отчаянно хотела забыть.
Прежде чем уехать из города, они заехали в магазин электротоваров и оплатили электроплиту и микроволновую печь для Дэна Голдмэна.
Потом они съехали с дороги в Вентуре, чтобы пообедать в одном знакомом им ресторанчике. Они заказали салат, сэндвичи и бутылку Каберне Совиньон от Роберта Мондави.
С того места, где они сидели, открывался вид на океан. Свинцово-серая вода казалась похожей на зеркало, в котором отражалось облачное небо. Волны были высокими и быстрыми. Несколько чаек сновали вдоль береговой линии.
— Как будет хорошо наконец оказаться дома, — сказал Макс. — Надеюсь, мы прибудем в Бел-Эйр около двух.
— При той скорости, с какой ты ведешь машину, мы будем там гораздо раньше.
— Мы можем заехать в Беверли-Хиллз купить что-нибудь к Рождеству.
— Если мы вернемся домой, как запланировали, я успею попасть к своему психиатру. Я записана на половину пятого. В последнее время я пропустила много сеансов. А покупки я сделаю завтра. Да у меня пока и нет никаких идей насчет рождественских подарков. Я даже не знаю, что подарить тебе.
— Пусть тебя это не мучит, — отозвался Макс. — Я — мужчина, у которого есть все.
— Правда?
— Конечно. У меня есть ты.
— Это несерьезно.
— Но это именно так.
— Ты заставляешь меня краснеть.
— Это сделать не очень трудно.
Правой рукой она дотронулась до щеки.
— Я чувствую это. Хорошо бы, чтобы я могла контролировать это.
— Я рад, что ты не можешь, — сказал он. — Это очаровательно. Это знак твоей невинности.
— Что? Моей невинности?
— Как у ребенка, — ответил он.
— Вспомни меня прошлой ночью в постели.
— Разве я могу это забыть?
— Это была невинность?
— Это было райское наслаждение.
— Ну.
— Ты все еще краснеешь.
— Ах, пей свое вино и молчи.
— Все еще краснеешь, — повторил он.
— Я раскраснелась от вина.
— Все еще краснеешь.
— Черт тебя возьми, — выразительно бросила она.
— Все еще краснеешь.
Она рассмеялась.
За окном из океана продолжали выплывать толстые кудрявые облака.
После кофе Мэри спросила:
— А что ты думаешь об усыновлении?
Он отрицательно покачал головой с преувеличенным отчаянием.
— Боюсь, мы уже слишком большие, чтобы подыскать себе родителей. Кто захочет иметь таких детей, как мы.
— Я серьезно, — сказала Мэри.
Он долго смотрел на нее, затем поставил свою чашку на стол.
— Ты серьезно хочешь сказать, что ты и я... чтобы мы усыновили ребенка?
Удивление в его голосе воодушевило ее.
— Мы говорили о том, что нам нужна семья, — сказала она. — А так как я никогда не смогу иметь собственного ребенка...
— Но, может быть, ты сможешь...
— Нет, — ответила она. — Доктор объяснил мне это достаточно ясно.
— Известно, что доктора часто ошибаются.
— Но не в этом случае, — сказала она как можно мягче. — Внутри меня слишком много не так, как у других. У меня никогда не будет ребенка, Макс. Никогда.
— Усыновление... — Макс размышлял об этом вслух, попивая кофе. Внезапно он широко улыбнулся.
— На самом деле. Это было бы замечательно. Очаровательная маленькая девочка.
— А я думала о мальчике.
— Да, это, пожалуй, единственная вещь, где мы никогда не придем к компромиссу.
— Придем, — быстро ответила она. — Мы возьмем на воспитание мальчика. И девочку.
— Ты обо всем подумала, не так ли?
— О, Макс, тебе ведь понравилась идея, верно? Я расскажу тебе. Мы можем заехать в агентство по усыновлению на этой неделе. И если...
— Подожди, — сказал он уже без улыбки. — Мы женаты всего четыре месяца. Нам нужно время, чтобы узнать друг друга лучше. И тогда мы будем готовы взять ребенка на воспитание.
Она не смогла скрыть свое разочарование.
— А как много времени это займет?
— Столько, сколько это займет. Шесть месяцев... Год.
— Послушай. Я знаю тебя. Ты знаешь меня. И мы любим друг друга. Мы интеллигентные, разумные люди, и мы скопили достаточно денег. Что еще нам нужно, чтобы быть хорошими родителями?
— Мы должны быть в мире с собой, со своим внутренним миром, — ответил он.
— Ты больше не ввязываешься в драки. Ты уже в мире с собой.
— Я только на полпути к этому. И ты тоже должна смотреть фактам в лицо.
В конце концов, хотя она и знала ответ, она спросила:
— Каким?
— Ты должна смотреть в лицо тому, что случилось двадцать четыре года назад. Вспомни то, что ты отказываешься вспоминать... каждую деталь того избиения... все, что тот человек сделал с тобой, когда тебе было всего шесть лет. И, пока ты не будешь в мире с этим, тебя не оставят ночные кошмары. И ты никогда не обретешь мир, пока эти воспоминания мучают тебя.
Она откинула голову назад так, что ее волосы рассыпались по плечам.
— Мне не надо смотреть в лицо тем фактам, чтобы сейчас быть хорошим родителем.
— А мне кажется, надо, — сказал Макс.
— Но, Макс, так много есть детей, у которых нет дома, у которых нет никакого будущего. И прямо сейчас мы могли бы взять двоих из них...
Он сжал ее руку.
— Ты опять играешь роль Атланта. Мэри, я понимаю тебя. В тебе гораздо больше любви, чем в ком-либо другом. Ты хочешь поделиться этой любовью, в этом смысл твоего желания. И я обещаю тебе, у тебя будет эта возможность. Но усыновление — это очень важный шаг. Мы сделаем его только тогда, когда будем к нему готовы.
Она не могла на него сердиться. Она улыбнулась и сказала:
— Я подожду. Я обещаю.
Он только вздохнул.