Мэри слушала, наводя порядок в хирургической, потом села за свой стол.
— Я вижу, — сказала она несколько сурово, — ты перестал выполнять свои обязанности доктора до 12 ночи. А если кто-то позвонит?
— Ты ответишь на звонок, — сказал Стэндиш. — Все вызовы переводи доктору Янгу, как ты делаешь, когда я уезжаю.
Мэри подавила вздохом свое раздражение. Она припудрила нос, с сердцем захлопнула пару ящиков и в конце концов снова села за стол, раскрасневшаяся, с сердитыми искорками в темных глазах.
— А что ты собираешься делать, если брюнетка действительно придет?
— Нанесу ей неофициальный визит. — Стэндиш поднялся и глянул на часы. — Уже шестой час, — сказал он. — Ты не торопишься домой?
— Где ты будешь ужинать?
— Ты могла бы принести мне сэндвич и кофе перед тем, как уйти домой.
Она ничего не сказала. Зазвонил телефон, и она взяла трубку и направила пациента к доктору Янгу. Через двадцать минут она поднялась и пошла переодеваться, затем без единого слова вышла. В ее отсутствие снова зазвонил телефон, теперь это был не пациент, а Эдди из Управления, сообщивший дополнительную информацию.
Когда Мэри вернулась, при ней было три пакета из коричневой бумаги. Из первого она извлекла два сэндвича, которые положила на стол Стэндиша, из второго — два больших бумажных стакана с кофе; из третьего — две груши и кисть винограда без косточек.
Стэндиш внимательно следил за ее действиями. Он посмотрел на Мэри и, когда улыбнулся ей, с него слетела вся усталость, накопившаяся за эти дни.
— Итак, — сказал он, — ты не идешь домой?
— Нет.
Стэндиш с нежностью смотрел на нее.
— Давай поедим, — сказал он наконец. — Я ужасно хочу есть.
— Я тоже, — сказала Мэри. — Надеюсь, ты любишь виноград!
И они с аппетитом ели сэндвичи и пили кофе, не торопясь, чтобы растянуть удовольствие; курили сигареты и слушали радио. Они почти не разговаривали, но оба, как бы невзначай, посматривали на часы на столе; время ползло лениво: 8.00, 8.30, 9.00. И вдруг телефон разразился звонками, и оба они вздрогнули.
Доктор не признал голоса, который доносился из трубки, но сообщение все прояснило:
— Оставайтесь там, — сказал Стэндиш. — Я еду.
Незнакомый мужчина вышел из тени деревьев на противоположной стороне улицы, когда Стэндиш припарковал машину метрах в сорока от входа в кирпичный дом, где жил Дональд Тримэйн. Он сообщил, что брюнетка все еще у Тримэйна и спросил, нужна ли Стэндишу помощь. Тот ответил, что нет, и, когда человек ушел, он повернулся к Мэри.
— Если хочешь помочь, можешь позвонить Болларду. На углу есть аптека. — Он вышел из машины. — Скажи ему, где я, и пусть приедет и ждет меня здесь, или поднимется в квартиру, как пожелает.
Мэри совсем не одобряла его решение, и это было заметно по тону ее голоса.
— А что будешь делать ты?
Стэндиш и сам толком не знал этого, когда шел в темноте к дому, так и не потрудившись ответить Мэри. Он думал, что сможет вытянуть из Дональда больше информации, чем это мог бы сделать Боллард, действуя как официальное лицо; и раз уж он зашел так далеко, ни с кем не советуясь, надо было идти до конца. Он сам себе это доказывал, стоя на площадке второго этажа; он постучал в дверь Тримэйна, потом снова постучал, чувствуя, как внутри нарастает напряжение.
Прошло добрых десять секунд, пока за дверью не послышались шаги и мужской голос спросил:
— Кто там?
— Доктор Стэндиш.
Еще десять секунд прошли. Наконец щелкнул замок и дверь приоткрылась на несколько сантиметров; показалась фигура Тримэйна, он был в своих неизменных очках.
— Извините, доктор, — сказал он, по обыкновению официально, — я не один.
— Я знаю. Об этом я и хочу поговорить с вами.
И тут Стэндиш сделал быстрое движение, навалившись на дверь, и быстро оттеснил хрупкого Тримэйна, ворвавшись в пустую комнату.
Он услышал, как за спиной захлопнулась дверь, и Тримэйн с быстротой молнии подскочил к Стэндишу. То, что случилось дальше, вовсе не входило в планы доктора. Ибо хотя человек, который очутился прямо перед ним, по-прежнему был безупречно опрятным и выхоленным, лицо его окаменело, подбородок упрямо вздернулся, а губы побелели от гнева.
— Вы не имеете права врываться подобным образом, — закричал он. — Я не позволил бы даже полиции врываться без ордера!
Прокричав это, он размахнулся. Удар был не из мастерских, но он нанес его неожиданно и со всей силой, на которую был способен. Стэндиш вовремя заметил его движение и успел отклонить голову, не совсем, но достаточно, чтобы выдержать удар.