На Беркли-сквер, прямо за углом от церкви, стояла полицейская будка. Герберт посидел на стуле несколько мгновений, размышляя, как лучше поступить; и Ханна, понимая необходимость тишины, дала ему тишину, чтобы подумать.
В конце концов, он снял трубку, проделал ту же глупость, что и раньше, заставив местную станцию соединить его с Нью-Скотланд-Ярдом, и объяснил Тайсу, что произошло.
Тайс сразу понял. Как бы он ни хотел сохранить юрисдикцию в отношении этого дела, государственная измена вывела контроль над де Вер Грином из-под контроля полиции. Тайс немедленно отнесет его Скотту, который, несомненно, передаст его Силлитоу; все на самом высоком уровне, что было уместно для обвинения такого масштаба в адрес чиновника, имеющего статус де Вер Грина.
Однако не то чтобы Герберт был не в курсе. Расследование убийства, так сказать, было еще живым; он имел полное право продолжить расследование как смерти Стенснесса, так и степени причастности к ней де Вер Грина. Де Вер Грин мог быть предателем, но не убийцей; он мог быть убийцей, но не предателем; он мог быть обоими; он, возможно, даже не был ни тем, ни другим.
Фактически, теперь было два расследования, номинально отдельных, более вероятно связанных. Так Пятый мог задавать свои вопросы, а Герберт - свои; и если бы он имел к этому какое-то отношение, сказал Тайс, он бы позаботился о том, чтобы Герберт получил первые бабки, потому что он, Тайс, больше не сомневался, на чьей стороне Герберт.
Но Пятый должен был найти его, если только у Герберта не было абсолютно конкретных доказательств его причастности к убийству.
Нет, сказал Герберт; ничего конкретного.
Потом пришлось ждать Пятого. Ситуация в этом деле резко изменилась с тех пор, как Тайс в пятницу дрался в углу с де Вер Грином. Это было громоздко, приводило в ярость и, возможно, даже нелогично, но так все работало.
Герберт сказал, что позвонит еще раз, когда в следующий раз найдет телефон. Он хотел поблагодарить Тайса, но Тайс недолго выражал благодарность, будь то даная или полученная.
«Вы думаете, что он виноват?» - спросила Ханна, когда Герберт повесил трубку.
"ВОЗ? Де Вер Грин?
«Человек, который пришел в квартиру сегодня утром? Ему?"
«Да, это де Вер Грин. И да, он виноват. Нет никаких сомнений в том."
«Герберт, в жизни всегда есть сомнения».
«Вы не видели его, когда Папворт напал на него, Ханна. Он выглядел… ушел ».
«Нет, я его не вижу, но слушаю. Труднее скрыть тон голоса, чем выражение лица или жесты. Голос становится плотнее, выше. Маленькие мышцы в горле, резонанс в голове и груди. Голос выявляет гнев, страх, людей, которые лгут. Люди знают, что вы наблюдаете за ними, они меняют язык своего тела; но они забывают изменить голос ».
Герберт смотрел на нее. "А также?"
Ханна пожала плечами. "Я не знаю. Когда де Вер Грин приходит в квартиру, я думаю, он говорит правду. Он плохой, но он не похож на лжеца. Тогда Папуорт скажет, что де Вер Грин ложь.
- А голос Папворта?
«Вот в чем дело. Папуорт звучит правдиво. У него положительный голос. Думаю, оба звучат так, будто говорят правду. Но это может сделать только один ».
Только один. И реакция де Вер Грина наверняка доказала, какой именно.
"Где сейчас?" - сказал он больше себе, чем ей.
«Ты уже ходишь в лабораторию?» она спросила.
"Конечно. Вообще-то, сразу после того, как вы нашли пальто в Длинной воде.
«Да, но тогда вы его ищите?»
"Нет"
"Так. Вы найдете подсказку в его доме; почему не в офисе? »
Почему бы и нет?
Ему следовало, подумал Герберт, наверное, раньше обыскивать лабораторию Стенснесса; но когда у него было время, до сих пор?
Или, если на то пошло, в ожидании ареста де Вера Грина так мало альтернатив?
Метро все еще работало, поэтому они взяли трубку от Грин-парка; не то чтобы у них был большой выбор. С большей вероятностью они нашли бы такси в Сахаре.
Воскресная служба была намного медленнее и реже, чем в будние дни, и им пришлось ждать поезда минут десять. Герберт отвлекся от ожидания, прочитав рекламу на платформе, и почти рассмеялся над рекламой табака, которая гласила просто: когда вы обнаружите, что что-то идет не так, набейте трубку и закурите Tom Long.
Он задавался вопросом, назначит ли его Том Лонг директором компании.
В поезде Герберт смотрел на свое искаженное отражение в окне. Он прислушивался к колесам на рельсах и к скрипу качающихся экипажей. Он почувствовал запах печатных газет, сигарного дыма и пота и подумал, как часто он не замечал всех этих звуков и запахов.
Ханна была права. Зрячие люди думали глазами и мало что еще.
«Казанцев тоже был там, - сказал Герберт.
"Я знаю. Я чувствую его запах ».
«Вы нюхали его? Как? Вы никогда его раньше не встречали. Откуда ты знаешь, как он пахнет? "
«Он пахнет русским».
"Который?"
"Дерьмо. Русские все подонки ».
Герберт рассмеялся, и Ханна оборвала его, теперь искренне рассерженная. «Вы приезжаете в мою страну, Герберт. Приезжайте в Будапешт, посмотрите, что там делают Советы. Сталин, он пытается закончить то, что начал Гитлер. Они так же плохи, как и друг друга. Четыре года, погоди, случится плохое.