- Скажите, что нужно делать?! – с нескрываемой тревогой в голосе проговорил Фрэнк где-то за его спиной.
- Ваша помощь потребуется, – хладнокровно бросил врач через плечо, затем снова посмотрел на Эдварда и громко и отчётливо произнёс: - Попытайтесь расслабиться, это немного поможет вам дышать.
Эдвард ни на секунду не прекращал своих попыток восстановить дыхание, но, судя по всему, усилия эти так и оставались тщетными. Последней из саквояжа медик извлёк какую-то гибкую пластиковую трубку.
В это время Фрэнк, обернувшись к Мелинде, приказным тоном заявил:
- Ступайте, вам незачем это видеть.
- Я хочу остаться! – внезапно заупрямилась девушка, в отчаянии заламывая руки.
- Ступайте же! – прикрикнул теперь уже врач. – Всё обойдётся.
Не выдержав поединка сразу с двумя парами сверлящих её глаз, Мел всё-таки выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь. Едва оказавшись в коридоре, она привалилась спиной к холодной стене, чтобы не упасть, однако сама уже в следующее мгновение обессиленно сползла на пол, спрятав лицо между колен. Из-за двери, словно откуда-то издалека, долетали встревоженные голоса, громкое кряхтение отца и сплошная, абсолютно неразборчивая суматоха.
Эдвард не успел ей рассказать ровным счётом ничего. И, несмотря на то, что Мелинда так ждала этот разговор, несмотря на то, что нуждалась в нём столь же сильно, сколь и боялась, он попросту не состоялся. Снова.
Сейчас она корила себя и за излишнюю грубость, и за вызывающее поведение, потому как догадывалась, что отец сильно болен. Не знала, чем именно, но всё же…
Девушке ничего не стоило бы смягчить свой жестокий, нарочито равнодушный напор. Ведь, как выяснилось, Эдвард был ей далеко не безразличен. А едва она поняла, что он больше не может дышать и что жизнь его висит на волоске, ею и вовсе овладел дикий панический ужас. Трудно было осознать и тот факт, что первая же их встреча, спустя два года, за которые они не перекинулись и словом, могла стать последней. Мел никогда не возлагала на отца излишних надежд после всего того, через что ей пришлось пройти по его вине, но и мысль о том, что она вот так легко может его потерять, приводила её в отчаяние.
Она не знала, сколько так просидела, когда вдруг вздрогнула от прикосновения чего-то холодного. Это был Граф, который клюнул её своим мягким влажным носом в макушку, чтобы привлечь внимание. Мелинда тут же кинула испуганный взгляд на дверь, за которой стало значительно тише, и лишь затем поняла, что имел в виду бдительный зверь. Шаги… Торопливые, по-военному чёткие шаги, переходящие в бег, что всё громче доносились с другого конца бесконечного коридора. И тут руки её затряслись ещё сильнее.
Дальнейшие события происходили хоть и стремительно, но вместе с тем и удивительно слаженно. Уже в следующую секунду мимо них пронеслись люди в белых халатах с голубой медицинской каталкой и кислородным баллоном, закреплённым под ней. Мужчин было двое. Они уверенно вбежали в кабинет отца, будто бывали здесь не раз, оставив дверь отрытой. Оттолкнувшись от стены, Мел медленно встала и на ватных ногах подобралась к проёму, пытаясь разглядеть, что происходит внутри.
Работники скорой помощи с удивительной ловкостью погрузили Эдварда на каталку и, зафиксировав кислородную маску, теперь спешно вывозили его из помещения, вновь не обратив внимания ни на бледную девушку, ни на застывшего рядом с ней волка.
Сначала взгляд Мелинды зацепился за багровые, воспалённые, будто когтями оставленные рубцы на груди отца, что виднелись в безжалостно разрезанной горловине свитера, и только потом поднялся выше, остановившись на его белом, как известь, лице. Из-под кислородной маски на Мел так же пристально смотрела пара карих глаз, точно таких же, как у неё самой. «Странно, никогда не замечала, насколько мы похожи...»
Не прерывая зрительного контакта, девушка неотрывно следовала за каталкой ровно до тех пор, пока они не оказались возле центрального входа. На подъездной дорожке их уже ожидала машина скорой помощи, сверкая проблесковыми маячками. Пытаясь не мешаться под ногами, Мелинда решила остаться на крыльце.
- Что здесь происходит? – внезапно раздался знакомый женский голос, пронизанный истерическими нотками.