- Пожалуй, мне пора, – сдержанно проговорил он, вглядываясь в ее раскрасневшееся лицо. – И на твоем месте, я бы принял горячую ванную.
- Останься со мной до утра! – вдруг выпалила она, казалось, совсем не ожидая от себя такого и проклиная за мольбу и отчаяние в голосе.
Дамиан снова застыл. Он первый раз за все время, что они были знакомы, застигнутый врасплох, не знал что ответить. Мелинда сделала шаг ему навстречу, ненавидя себя за нелепую и неподобающую ей просьбу.
Опомнившись, Дамиан твердо ответил:
- Прости, но я не могу. Доброй ночи, Мелинда.
Звук захлопнувшейся за ним двери ошеломил девушку.
Глава 24
Глава 24
Мелинда выключила свет и повалилась на постель. Она с трудом душила крик, готовый в любой момент вырваться наружу. Отчаяние поглотило целиком. Она не понимала, что происходит с ней. Этот мужчина словно поработил ее, подминая все эмоции под себя.
Постепенно приходя в себя и стараясь контролировать свои чувства, Мелинда села, уставившись в одну точку. «Это последствия тяжелого дня. Завтра все будет казаться по-иному, не так абсурдно и унизительно», - успокаивала она себя.
Но воспоминания о пережитом в лесу снова овладели ею.
Случившееся не поддавалось никакому логичному объяснению.
Она знала, кем была та женщина, от первого лица которой она прожила ужасающие последние полчаса жизни. Если бы на ее месте оказался другой человек, от пережитого накануне могла бы с легкостью поехать даже самая устойчивая крыша.
Уилоу. Мелинда теперь отчасти представляла, каково это, когда тебе остается жить какие-то жалкие мгновения. Почему ее мать? За что? Этого она пока не знала, но что теперь она знала точно, так это то, как выглядит убийца, лицо которого отпечаталось в ее памяти на всю жизнь.
Другой бы на ее месте списал бы все это на больное воображение или шизофрению, но только не она - та, которая пережила столько всего, что человеческой скептической логике не поддавалось.
Как ее мать оказалась совсем одна неподалеку от поместья? Как этот человек мог знать, что она будет там именно в это время? Все это только предстояло выяснить. И будь она проклята, если не доберется до истины. Никто не был достоин такой ужасной участи. Теперь у нее на руках был еще один козырь. Правда пока она не знала, как им воспользоваться. Преступление было совершено много лет назад, и, если Мел не ошибалась, это был тот же месяц: на земле лежал снег в точности, как в тот день. Девушка уже давно не верила в совпадения.
Эдвард. Образ отца снова всплыл в сознании против ее воли. То, что случилось с ним, было для Мелинды загадкой, как и его болезнь. В голове не укладывалось, как такой сильный, пышущий здоровьем и энергией мужчина мог стать подобием того, кем был раньше. Он хотел, чтобы она была рядом, когда его не станет? Сомнительная перспектива. Но сколько бы она себя ни уговаривала, что он все это заслужил, она не могла его вот так отпустить. Эдвард был ее отцом и этого не изменить.
Сегодня она видела гордость в его взгляде. Гордость и восхищение. И это грело девушке душу, изголодавшуюся по родительской любви.
Мелинда оглянулась на зеркало, которое стояло посреди комнаты и манило ее с той же силой, что и когда-то Катарину. В нескольких местах потертое и мутное, но от этого не менее красивое.
«Когда-то я ей его отдал, видя, как она часами смотрела в него, и, казалось, ей становилось от этого легче. До поры до времени. Затем, проводя много времени и смотря в него, она словно начинала сходить с ума». – Вспомнила она слова Эдварда. Мел была уверена, что эта вещь издавна хранилась в Верхосте и содержала столько же секретов, сколько и поместье.
Мелинда была уверена, что нужно продолжить поиски врача, который мог бы ей помочь разобраться с симптоматикой и природой болезни ее отца, ведь в этом крылась разгадка многих необъяснимых для нее в данный момент вещей. Но одно было для нее очевидно – без Анны здесь не обошлось. Внутреннее чутье почти никогда ее не подводило, и этот раз, она была уверена, не был исключением.
Открыв глаза, Мелинда с разочарованием вернулась к реальности. Было утро, но тучи, укутавшие небо темной пеленой, делали его похожим на сумерки, будто еще чуть-чуть, и наступит глубокая ночь.