Миа гадала, насколько глубоким был таунхаус, сколько в нём жилых этажей. Ей хотелось бы увидеть кухню и ванные комнаты. Интересно, сколько раз их переделывали и обновляли – наверняка несколько раз с тех пор, как таунхаус был построен во времена Колониального Ковчега, или около того.
«У вас прекрасный дом».
«Спасибо. Бабушка передала мне этот дом, потому что знала, что я буду о нём заботиться, поддерживать его в чистоте и порядке». Пэм изящно взмахнула рукой, её обручальное кольцо в семь карат мерцало даже в мягком свете. «Пожалуйста, садитесь. Я знаю, вы любите чёрный кофе». Не дожидаясь ответа, она налила кофе из серебряного георгианского кофейника, который, возможно, изготовил сам Пол Ревир, в невероятно хрупкие на вид…
фарфоровые чашки, которыми, возможно, пользовалась сама королева Шарлотта более двух столетий назад.
Миа лишь приподняла бровь.
Памела рассмеялась. «Алекс сказал мне, что ты любишь кофе без добавок. Он очень наблюдательный. Он был рад, что ты решила приехать в Бостон, чтобы встретиться со мной, но предупредил, что ты, вероятно, попытаешься выведать у меня всякие секреты о нём». Она снова рассмеялась, передавая Мие кофе.
«Конечно, я читал ваши блоги, мисс Бриско. Я нахожу, что вы…»
Она помолчала.
«Слишком левее? Слишком правее? Слишком традиционно?»
Памела улыбнулась, отмахнувшись от слов Мии. «Нет, я считаю тебя смелой. Ты поднимаешь темы, которых большинство людей избегают, темы, отражающие степень поляризации страны, и предлагаешь компромиссы, которые, очевидно, не устроят ни одну из сторон. Это смело».
«Хотите верьте, хотите нет», — сказала Миа, отпивая свой греховно насыщенный кофе, — «но в центре гораздо больше людей, чем вы думаете. Вот только они почти не разговаривают, и это печально.
Я стараюсь предоставить им площадку, где они могут свободно высказывать своё мнение. Жаль, что большинство центристов не принимают участия; обычно высказывают свои мнения, которые они считают бесценными, те, кто придерживается крайне левых или крайне правых взглядов.
«Алекс с тобой согласен», — плавно сказала Пэм, став отличным продолжением. И снова Миа была впечатлена.
«Он хочет напомнить жителям Нью-Йорка, что у них общие цели — благосостояние города, образование и возможности трудоустройства, а также поиск золотого компромисса между общественной безопасностью и личной свободой».
Миа кивнула, притворившись, что молча печатает что-то на своем iPad.
Выступление отменили, но Пэм говорила бегло. «Расскажите, мисс Барретт, как вы познакомились с Алексом?»
«Пожалуйста, зовите меня Памела, а я буду называть вас Мия, это нормально?»
"Конечно."
«Как мы познакомились — вот это история. Мне было шесть лет, Алексу, кажется, восемь, и мы оба хотели играть квотербеками в одной команде в районном футбольном матче. Помню, он поднял меня и бросил, как футбольный мяч, в своего друга Кента, который меня уронил. Я подвернул запястье. Наши отношения долгое время не налаживались», — рассмеялась она.
«Хорошая история. Читателям понравится. Она также показывает, что Кент и Алекс дружат с детства.
Они всё ещё близки. Полагаю, ты простила ему, что он тебя бросил, когда тебе было шесть?
«Да, я так и думала, но только когда мы стали подростками. Я даже простила Кента за то, что он меня бросил. Он умный, весёлый и играет лучше Алекса, хотя Алекс не любит в этом признаваться, утверждая, что до того, как он перестал тренироваться, ему приходится так много работать, что он мог бы победить Кента с одним здоровым глазом». Она усмехнулась и покачала головой. «Как вы знаете, они вместе учились в школе от Беннингтонской подготовительной до Гарвардской. Я уважаю то, что делает Кент, расширяя наследие своей семьи. Он так же предан своему делу, как и Алекс. Уверена, вы сами убедились, что Алекс — выдающийся лидер, всегда взвешенный в своих решениях, всегда хвалит своих сотрудников за хорошо выполненную работу, охотно отдаёт должное, когда это необходимо. Его люди преданы ему за это, они его уважают».
«Полагаю, ваши семьи отдыхали вместе? Возможно, в коттедже Харрингтонов на Нантакете?»
«О да. У меня чудесные воспоминания о том тёплом лете, о купании, загаре и собирательстве моллюсков. Для детей это было волшебно, только, конечно, дети воспринимают это волшебство как должное».