Она вздохнула. Даже если Трэвис вернется вовремя, эта чудесная поездка, вероятно, не состоится, но по самым лучшим причинам. Майло, ее начальник в «Гардиан», поручил ей в тот же день освещать деятельность новичка, Александра Талбота Харрингтона, баллотирующегося на пост мэра. Это было ее первое погружение в политические глубины кампании, которая уже набирала обороты. Она провела большую часть дня, изучая жизнь Харрингтона, и, несмотря на три очень правильных имени, которые в его случае действительно означали кучу старых денег, он показался ей интересным. Он был потомком богатых бостонских Харрингтонов, владельцев First Street Corporation на протяжении нескольких поколений, международной банковской компании, корни которой восходят к Национальному банку, основанному в 1792 году. Да, старые, старые деньги и влияние, как политическое, так и не только. Он возглавлял нью-йоркское отделение семейного бизнеса последние пять с лишним лет, но, выдвинув свою кандидатуру, передал бразды правления своему…
Вице-президент по операционной деятельности на время его кампании и далее, в случае победы. Сегодня вечером у него должно было состояться крупнейшее мероприятие по сбору средств, и Майло добился приглашения Мии.
Её телефон громко заиграл «Bad Henry» группы Thorny. Это был Трэвис.
Она тут же вырвала у него слова: «Трэвис, у меня для тебя новости!»
Он рассмеялся. «Дай угадаю. Я знаю, что ты не беременна, если только ты не выгнала меня на улицу и не нашла себе другую. Я знаю, что тебя не уволили, иначе твои родители позвонили бы мне, и, что самое главное, во вторник у нас будет семнадцать дней, и мы будем продолжать в том же духе. И, о чудо из чудес, похоже, всё идёт по графику, а это значит, что американский архитектор на объекте действительно потрясающий специалист, способный загнать в загон всех диких зайцев, также известных как подрядчики, и их приспешников. Ну, по большей части».
Миа тоже рассмеялась. «Ладно, расскажи, как у тебя дела с Тадж-Махалом. Правда, всё идёт по графику? И что значит «большая часть»?»
Она услышала его вздох. «Пока что. Я говорю по-французски, и мой немецкий не так уж плох, но когда главный подрядчик, Готфрид Гиммлер, хочет чего-то, что я не хочу одобрять, он говорит быстро, пытаясь сбить меня с толку».
«Не нужно его прижимать к себе, можно просто отвести его к биотуалете и объяснить, как это делается в США, если кто-то не хочет сотрудничать».
«Пока нет, но я отвечаю ему по-английски, используя множество идиом, и так же быстро. У нас тупиковая ситуация».
«Значит, не нужны ни кнуты, ни цепи?»
«Однажды это было близко к худшему, но мне удалось пробудить в нем перфекционизм».
«Там так же холодно, как здесь?»
«Может быть, холоднее. В Цюрихе метель, и я могу думать только о тебе в бикини на пляже Бермудских островов. А теперь расскажи мне новость, от которой ты чуть не пустилась в пляс».
«Я буду освещать деятельность Алекса Харрингтона в ходе его предвыборной гонки на пост мэра Нью-Йорка».
«Харрингтон — никогда о нем не слышал».
«Я тоже. Он новичок, молод для политики, ему всего тридцать четыре. За плечами у него богатство, полученное в Бостоне. Он учился в Беннингтонской подготовительной школе и Гарварде, а затем стал директором нью-йоркского филиала семейной корпорации First Street. Очевидно, он активно участвовал в политике, прокладывая себе путь. Внешне он неплох: высокий, красивый, обаятельный и, очевидно, неглупый. У меня такое чувство, что я не увижу, как он спотыкается или говорит что-нибудь бестактное».
«С такой родословной и глубокими карманами у него, возможно, и есть шанс, поскольку мэр уже отстранён, но я бы не стал делать ставку на это: у него серьёзная конкуренция. Так что же именно вы будете делать?»
«Сегодня вечером я иду на его крупное мероприятие по сбору средств, чтобы встретиться с ним и договориться о времени интервью. А потом я доведу его до дыр и выведаю все его секреты».