— Этот, что ли?
— Этот, — пробормотал Харисим.
— Ну надо ж. От горшка два вершка, а разговоров…
Какой занятный приём: говорить о присутствующем человеке так, будто его здесь нет. Ну что ж, в эту игру можно играть вдвоём, Поля.
— Это, что ли, ваш глава? — посмотрел я на Харисима. — Хорош! Как на Троекурова идти — так его нету, а как баб мёртвых щупать — прибежал.
— Я из похода только вчера вернулся! — возмутился глава.
— О, мы общаемся? Приятно познакомиться: Владимир, — протянул я руку.
— Линар.
Во взгляде Линара, когда он пожимал мне руку, отчётливо читалось: «Ладно, один-один, но мы ещё посмотрим».
— Так что тут у нас? — взял я быка за рога. — Не справляетесь?
— Думаешь, я за тобой послал ради помощи? — сдвинул брови Линар.
— А ради чего? Не, ну если надо, я и мешаться могу, конечно…
— Идём.
Я пошёл — отчего б не пойти, когда вежливо просят. Линар привёл меня к дому, стоящему в центре деревни. Возле дома лежал какой-то особенно изувеченный мертвец. А на стене кровью — видимо, его кровью, — был изображён герб рода Давыдовых.
— Узнаёшь? — хмуро спросил Линар.
— Видал пару раз, — в тон ему ответил я. — Неожиданно, конечно…
Хоть Настя и предупреждала, что вий будет искать меня, я не думал, что намерение обозначит столь конкретно. А тут — считай, записку оставил.
— Ты, наверное, понимаешь, почему я за тобой послал. Понимаешь, на что всё это похоже.
— Ещё бы не понять. На вия похоже.
— Именно. Вот и скажи мне что-то. Успокой. Или наоборот…
— Порадовать особо нечем.
— Так и думал.
— И что делать будешь, Линар? Соберёшь людей и двинешь в дальний поход, подальше от Смоленска?
— А что ещё мне остаётся?
— Ну, не знаю… Как вариант — дать этой твари бой.
— Кому? Вию? — Линар расхохотался, но смех его был нервным и вообще не весёлым. — С вием боя не бывает, только бойня.
— Так, а вы, простите, охотники — или насрано? Вы на кой-хрен вообще существуете? Как мелочёвку всякую пинать, так вот они мы. А как нарисовалось что посерьёзней, так бежать. А придёт эта тварь в город — и что?
— И убьёт всех в городе, — заявил Линар. — И ничего мы сделать не сможем! Он… он в городе недолго будет. Может, месяц побесчинствует, а после уснёт. Говорят…
— Говорят, что в Москве кур доят, — огрызнулся я. — Так вот, слушай меня сюда, Линар. Когда вий придёт в Смоленск, он найдёт там меня. И я его убью. Не благодари. Только имей в виду: когда в Смоленск вернёшься ты, тоже увидишь там меня. И Орден Падающей Звезды — мой орден. А вам всем, ребята, придётся искать себе новое место. Ну, или умолять нас, чтобы приняли к себе. А мы подумаем, принимать или нет. Очень хорошо подумаем, нужны ли нам трусы.
— Ну ты и наглый, — покачал головой Линар.
— Это не наглость, это — справедливость. Победитель получает всё, а сбежавший с поля боя — только то, ради чего бежал. Жизнь.
— Я не жизнь спасаю! — взревел Линар. — Что проку, если все охотники полягут⁈ Кого мы тогда спасём⁈ Никого! Уж лучше сбежать и схорониться, пока эта напасть не минует, а потом ещё тысячу человек защитить от упырей и волкодлаков! Эта тысяча нам спасибо скажет. А поляжем мы — и что?
Самое отвратительно то, что определённая логика в словах Линара была. Мерзкая такая логика…
— Да ничего. Я что, спорю с тобой, что ли? Решил бежать — беги. Насчёт города я предупредил, не удивляйся потом. Здесь мои угодья будут.
— Это если выживешь.
— Разумеется, выжить — тоже в планах. И отхватить с убийства вия столько родий и костей, что ни в сказке сказать, ни пером описать… Всё? Порешали организационные вопросы? Трупы допрашивать будем?
— Трупы? — огляделся Линар.
— Что, некромантическую ветку никто не качает у вас? Ладно, скажите спасибо, что я здесь. Сейчас исполним.
Я подошёл к изувеченному трупу и сперва его поправил. Костоправ, Заживление — все дела. Чтоб было, что оживлять. А уже потом кастанул Воскрешение.
Мертвец дёрнулся, открыл глаза. Нормальные, кстати говоря, человеческие глаза. И радужка на месте, и зрачок.
— Доброго времени суток, — поздоровался я. — Что вы можете сказать о произошедшем здесь безарбузии?
— Ар-р-ргх! — сказал мертвец.
— Я вас услышал.
Ещё одно Заживление, ещё один Костоправ.
— Ещё раз. Что здесь случилось?
Мертвец зашевелился более осознанно, сел и уставился на меня, будто раздумывая. Я не мешал ему собираться с мыслями. Как-никак, не каждый день умираешь и воскресаешь. Наверняка специфические ощущения, требуют осмысления и рефлексии.
— Убили всех, — родил мужик кэпскую мудрость.
— Конкретно тебя кто убил?