Меня заколошматило — так, словно угодил под высокое напряжение. В ту же секунду я понял, что потерял связь со своими охотниками. А вместо этого ощутил вдруг другую невероятную силу. Понял, что мне стали подвластны все твари, бушующие на территории Кронверка.
Я точно знал, сколько их было изначально — каждого вида. Сколько медведей, волкодлаков и ящеров уничтожено, сколько осталось, сколько из оставшихся подбито. Мог даже оценить степень нанесенного урона. И всё это — одновременно. У меня в руках находился буквально пульт управления тварными силами.
Который мне не принадлежал. Это я тоже понял мгновенно.
Трость, как живая, рванулась у меня из рук. Артефакт, выданный Троекурову неведомыми хозяевами, был настроен на него. Теперь, когда Троекурова не стало, эта приблуда определенно пыталась вернуться туда, откуда явилась. Ну уж нет! Я охотничьи трофеи не разбазариваю.
— А ну, застыли все! — рявкнул тварям я.
Трость рвалась у меня из рук. Пыталась скрыться в сияющем искрами провале, из которого торчал терминатор — скрывшийся, к слову, уже по пояс.
— Вылазь! — гаркнул я на него. — Провалишься ведь! Что ж вы такие тупые-то, Господи…
Терминатор принялся выбираться из провала. Трость у меня в руках предприняла ещё одну героическую попытку вырваться. Я прижал её к себе.
И приказал тварям сдохнуть. Даже кричать не стал — просто мысленно приказал. Какой там у вас в организмах главный орган, сердце? Вот, пусть все ваши сердца остановятся! Прямо сейчас.
Примерно секунду ничего не происходило. Даже трость вдруг перестала выкобениваться и замерла.
А потом жахнуло. Так, как до сих пор меня не жахало никогда.
— Владимир! — звали откуда-то издали. Глухо, будто сквозь вату. — Очнись, сокол!
Мне на лицо что-то капнуло. Дождь, что ли, начинается?
— Терминатора со двора уберите, — не раскрывая глаз, пробормотал я. — Он и так-то тупой. А заржавеет — вообще сладу не будет…
— Владимир! — взвизгнула Земляна. И бросилась меня обнимать.
Я открыл глаза.
С помощью Земляны и Егора приподнялся. Сел, посмотрел вокруг.
Поле боя было усыпано тушами тварей. Медведи, волкодлаки, ящеры — все вперемешку. Это хорошо, жечь удобнее.
— Все целы? — спросил я.
Охотники многоголосо отозвались, что целы, да; слава тебе, Господи. Даже раненных уже подштопали. Ты-то, Владимир, как себя чувствуешь?
— Да нормально. Что мне будет.
Егор покачал головой:
— Что будет — ишь! Да шутка ли — одним махом столько тварей положить? Только крупных десятка два, ящеров не считано! И спрашиваешь ещё, что будет? Так я тебе скажу: не каждый охотник такое выдержит. Даже с твоим рангом.
— Как ты схватил палку эту светячую, так твари и полегли, — доложил Захар. — Все, разом! Повалились, будто чурки в городках.
— Угу.
Значит, про трость я всё понял правильно. И твари мой приказ тоже поняли. Сердца, или что там у них, остановились одновременно. А в меня жахнуло разом… Сколько? Ох, м-мать! Сто семнадцать родий. Неудивительно, что наземь хряпнулся.
— А сама трость куда делась?
Захар вздохнул.
— Утекла. Как ты упал, так из-под тебя выскользнула, и вон туда, — он показал на провал в центре площадки. Из которого успел-таки выбраться тупорылый терминатор.
Сам он, целый и невредимый, стоял в сторонке, по-прежнему прижимая к себе Троекурова. Ну, логично, команду-то я не отменял.
Синих искр, херачащих из трещин, больше не наблюдалось. Хотя выглядели трещины серьёзно, разворотить площадку успело здорово. Обломовские коммунальщики умаются засыпать.
— И сразу, как та палка светячая в провал скользнула, так и свет этот жуткий погас, — закончил доклад Захар. — Мы к тебе бросились, а ты лежишь, будто не живой! Три Восстановления сил в тебя влили. Земляна уж и рыдать начала…
Земляна порозовела и фыркнула.
— Ничего я не рыдала! Надо больно.
— Спасибо, — кивнул я. — Сочтёмся.
Поднялся на ноги.
— Давай! — обрадовалась Тварь.
Она, естественно, находилась тут же. Не могла допустить, чтобы такой кипиш обошёлся без неё.
— Что — давай?
— Считаться давай! Кто обещал после победы — в кабак?
Охотники поддержали предложение дружным «Ура!».
В кабак я торжественно ехал верхом на Твари. Рядом невозмутимо топал терминатор, прижимающий к себе Троекурова.
Ну, а куда я его дену? Бросать-то жалко. Освобожусь немного — в Оплот переправлю. Там оживим, поболтать попробуем. Вдруг чего полезное скажет. А пока — не до этой падали, вот вообще. Ничего, потаскает терминатор. Не развалится. Тем более, что его самого мне тоже девать пока некуда.