На всякий случай, чтобы не помянули меня недобрым словом, выписываю сюда, по азбучному порядку, те слова, которые в книжке этой не всякому понятны.
Бандура – инструмент, род гитары.
Батог – кнут.
Болячка – золотуха.
Бондарь – бочарь.
Бублик – круглый крендель, баранчик.
Буряк – свекла.
Буханец – небольшой хлеб.
Винница – винокурня.
Галушки – клецки.
Голодрабец – бедняк, бобыль.
Гопак, малороссийские танцы.
Горлица, Дивчина – девушка.
Дивчата – девушки.
Дижа – кадка.
Дрибушка – мелкие косы.
Домовина – гроб.
Дуля – шиш.
Дукат – род медали, носится на шее.
Знахор – многознающий, ворожей.
Жинка – жена.
Жупан – род кафтана.
Каганец – род светильни.
Клепки – выпуклые дощечки, из коих составлена бочка.
Кныш – род печеного хлеба.
Кобза – музыкальный инструмент.
Комора – амбар.
Кораблик – головной убор.
Кунтуш – верхнее старинное платье.
Коровай – свадебный хлеб.
Кухоль – глиняная кружка.
Лысый дидько – домовой, демон.
Люлька – трубка.
Макитра – горшок, в котором трут мак.
Макогон – пест для растирания маку.
Малахай – плеть.
Миска – деревянная тарелка.
Молодица – замужняя женщина.
Наймыт – нанятой работник.
Наймычка – нанятая работница.
Оселедец – длинный клок волос на голове, заматывающийся на ухо.
Очипок – род чепца.
Пампушки – кушанье из теста.
Пасичник – пчеловод.
Парубок – парень.
Плахта – нижняя одежда женщин.
Пекло – ад.
Перекупка – торговка.
Переполох – испуг.
Пейсики – жидовские локоны.
Поветка – сарай.
Полутабенек – шелковая материя.
Путря – кушанье, род каши.
Рушник – утиральник.
Свитка – род полукафтанья.
Синдячки – узкие ленты.
Сластёны – пышки.
Сволок – перекладина под потолком.
Сливянка – наливка из слив.
Смушки – бараний мех.
Соняшница – боль в животе.
Сопилка – род флейты.
Стусан – кулак.
Стрички – ленты.
Тройчатка – тройная плеть.
Хлопец – парень.
Хутор – небольшая деревушка.
Хустка – платок носовой.
Цыбуля – лук.
Чумаки – обозники, едущие в Крым за солью и рыбою.
Чуприна, чуб – длинный клок волос на голове.
Шишка – небольшой хлеб, делаемый на свадьбах.
Юшка – соус, жижа.
Ятка – род палатки или шатра.
Сорочинская ярмарка
I
Менi нудно в хатi жить.
Ой, вези ж мене iз дому,
Де багацько грому, грому,
Де гопцюють все дiвки,
Де гуляють парубки!
Как упоителен, как роскошен летний день в Малороссии! Как томительно-жарки те часы, когда полдень блещет в тишине и зное и голубой неизмеримый океан, сладострастным куполом нагнувшийся над землею, кажется, заснул, весь потонувши в неге, обнимая и сжимая прекрасную в воздушных объятиях своих! На нем ни облака. В поле ни речи. Всё как будто умерло; вверху только, в небесной глубине, дрожит жаворонок, и серебряные песни летят по воздушным ступеням на влюбленную землю, да изредка крик чайки или звонкий голос перепела отдается в степи. Лениво и бездумно, будто гуляющие без цели, стоят подоблачные дубы, и ослепительные удары солнечных лучей зажигают целые живописные массы листьев, накидывая на другие темную, как ночь, тень, по которой только при сильном ветре прыщет золото. Изумруды, топазы, яхонты эфирных насекомых сыплются над пестрыми огородами, осеняемыми статными подсолнечниками. Серые стога сена и золотые снопы хлеба станом располагаются в поле и кочуют по его неизмеримости. Нагнувшиеся от тяжести плодов широкие ветви черешен, слив, яблонь, груш; небо, его чистое зеркало – река в зеленых, гордо поднятых рамах… как полно сладострастия и неги малороссийское лето!
Такою роскошью блистал один из дней жаркого августа тысячу восемьсот… восемьсот… Да, лет тридцать будет назад тому, когда дорога, верст за десять до местечка Сорочинец, кипела народом, поспешавшим со всех окрестных и дальних хуторов на ярмарку. С утра еще тянулись нескончаемою вереницею чумаки с солью и рыбою. Горы горшков, закутанных в сено, медленно двигались, кажется, скучая своим заключением и темнотою; местами только какая-нибудь расписанная ярко миска или макитра хвастливо выказывалась из высоко взгроможденного на возу плетня и привлекала умиленные взгляды поклонников роскоши. Много прохожих поглядывало с завистью на высокого гончара, владельца сих драгоценностей, который медленными шагами шел за своим товаром, заботливо окутывая глиняных своих щеголей и кокеток ненавистным для них сеном.