Он казался ревнивым.
Было так много способов, которыми я могла ответить на это. Я могла опустить глаза и покорно покачать головой. Могла быть хладнокровной и отчужденной, показывая ему, что меня не очень волнуют его вопросы. Или, может быть, могла сказать ему, что они у меня есть, просто чтобы подшутить над ним. Но когда я неторопливо повернулась, убедившись, что мое тело прижимается к его длине самым дразнящим образом, я наклонила голову, чтобы посмотреть на его великолепное, задумчивое лицо, и чуть не подавилась языком. Я обнаружила, что у меня нет желания играть с ним сегодня вечером.
Его открытая ладонь коснулась изгиба моего бедра, разминая и лаская плоть через тонкую ткань моего платья с нежностью, от которой у меня заныло в груди, и мне захотелось лениво, по-кошачьи, потереться о него.
Его скучающий взгляд говорил громко и без слов. Он хотел ответа; это было ясно.
Из всего, что я могла сказать, что я должна была сказать, я выбрала правду.
Мой взгляд упал на его крепкую хватку на моем бедре. Я снова посмотрела на него, прежде чем медленно исследовать темные тени на его лице. Он выглядел истощенным.
— Нет, если вопрос от человека, которого я хочу.
Между нами повисло молчание. Тяжелое, удушающее.
— Ах, да? — От его ледяного осмотра моего надутого рта мой язык опух.
Было трудно говорить. Я выдохнула:
— Да.
Вик повернулся, чтобы отгородить меня от остальных, большая рука на моей талии медленно согнулась и легла на изгиб моей задницы, кончики его пальцев оставляли след на моей коже.
Черт, почти бездыханная, я обвинила в том, что я сказала, алкоголь.
Я двигалась со смыслом. Положив нежную руку ему на живот, я поиграла с кнопками и почувствовала, как в ответ дернулся его пресс.
— Пойдем домой со мной.
Я не была полной идиоткой. Я знала, что секс не решит наших проблем, но мы оба были взрослыми и делали это по обоюдному согласию, я чувствовала это. Могла ли я найти какого-то безымянного Джо и выебать его? Конечно, могла. Но я не хотела секса ни с кем, кроме Вика. Опьянение придало мне храбрости, чтобы признать это.
Выражение боли скользнуло по его лицу, а затем он застонал, и звук этот был настолько знакомым — из тех времен, когда тот же самый стон был вызван моим освобождением и тем, как хорошо мое тело ласкало его, — что я прикусила губу и скользнула рукой вниз, чтобы обхватить себя. Его глаза сверкнули, и он сильно сжал мое запястье, не давая мне добраться до центра.
— Детка, не надо. — Слова его были суровы, но глаза полны сожаления. — Если бы ты не был пьяна, мы бы даже не зашли так далеко. — Наклонившись, он не сводил с меня горячего взгляда, его голос был грубым. — Я бы отвел тебя обратно в свою машину, усадил на свой член и заставил твою задницу подпрыгивать, пока ты не кончишь.
Мои полные губы приоткрылись от откровенной сцены, промелькнувшей у меня в голове.
О Боже, я хотела этого. Я так сильно этого хотела. Сейчас. Прямо сейчас. Пойдем.
Должно быть, выражение моего лица было нетерпеливым, потому что губы Вика скривились, а когда он покачал головой, мои внутренности сжались, а затем умерли от унижения.
— Этого не случится. Не этой ночью.
Не этой ночью?
О Боже. Это был первый раз, когда он мне отказал. Унижение обрушилось на меня, как густая черная смола.
— Не смотри на меня так, — сказал он суровым тоном, но с мягким взглядом. — Я не собираюсь пользоваться тобой, киска, как бы сильно ты этого ни хотела. Это то, чего ты хотела, Нас. Пространство.
Было ли это так?
Конечно. Только теперь, когда оно у меня было, я ненавидела расстояние между нами. В том пространстве, которое я так желала, было холодно и одиноко. Без Вика я чувствовала себя одинокой. Пустынной. Заброшенной.
Это казалось неестественным. Просто… неправильно. Как будто часть моего сердца покинула меня.
Вот дерьмо. Не смей, Нас. Мои глаза защипало. Не смей плакать.
Я отступила от него, держа руки по бокам, и тихо призналась.
— Я чувствую, что потеряла своего лучшего друга.
Лицо Вика смягчилось так, что мое сердце замерло, и когда он открыл рот, чтобы ответить, я ждала. Его рот закрылся. И снова открылся, но ничего не вышло.
Ага. Молчание было примерно такого размера.
Мои глаза опечалились, я медленно кивнула. У меня защипало в носу, и я выдавила из себя улыбку.
Быть отверженным — ужасное чувство, и мы оба утонули в нем, втягивая друг друга в себя, тщетно пытаясь сделать глоток воздуха, прежде чем задохнемся.
Теперь, когда Вик помогал хихикающей Анике выбраться из машины, я молча смотрела, как он осторожно ведет ее в дом.
— Сделай шаг, — терпеливо произнес он. — Еще один. Ну вот. Почти готово.