— Я серьезно, Нас. Не знаю, кто тебе сказал, что он изменял, но говорю тебе прямо сейчас, что этого никогда не было. Я бы не стала тебе лгать.
Мои губы задрожали, когда я выдавила горький смешок.
— Послушай, может, я и не гений, но, черт возьми, никому не нужно знать, что, когда мужчина уходит в 2 часа ночи, больше не пускает тебя к себе в квартиру и пробирается в твою кровать на рассвете, значит что-то не так. Как ты объясняешь это?
— Его квартира, — прошептала она, и то, как она это сказала, было странным. Моя подруга нерешительно посмотрела на свои руки. Потом она заговорила, и это вышло грубо. — О Боже. Я собираюсь убить его. — Она облизала губы, избегая моего прищуренного взгляда. — Тебе следует поговорить с ним.
Это было все? Это был ее великий совет? Поговорить с ним? Просто... я не знаю... спросить, спал ли он с другими женщинами?
Ха!
Я лучше побегу через поле ядовитого плюща в одних шлепанцах.
Но я прокручивала то, что она сказала, повторяя снова и снова, внимательно вслушивалась и услышала кое-что, чего она не говорила. Она сказала это так, словно знала что-то, чего мне не хватало. И большой груз сомнений лег на мои плечи.
— О чем ты говоришь, Ани?
Мои подозрения подтвердились, когда она тихонько подсказала.
— Не мне объяснять, Настасья. Может, тебе стоило высказать свои опасения и поговорить об этом с Виком. Я лишь спрошу, за все время, что ты его знаешь, за те почти тринадцать лет, что вы с Виком были тобой и Виком, ты когда-нибудь видела, чтобы он смотрел на другую женщину так, как смотрит на тебя?
Видела ли я?
Естественно я попыталась вспомнить.
Я пробежалась по своим воспоминаниям и… ну, нет. Я думаю, что нет.
Наши проблемы начались, когда он начал что-то скрывать от меня. Общение всегда было нашей сильной стороной. Но в последние шесть недель наших отношений он начал вести себя странно.
Всякий раз, когда я писала ему, он отвечал через несколько часов и не оправдывался из-за задержки.
Я звонила, и он тихо сообщал мне, что не может сейчас говорить, что перезвонит позже. Только он никогда этого не делал.
Он приходил, но его как будто и не было рядом со мной. Он не присутствовал. Часто то уставал и был угрюмым, то засыпал в моей постели, а я молча гадала, с какой девушкой он провел ночь, что вызвало у него такое изнеможение.
Сомнение определило это. Оно засело глубоко.
Это погубило нас.
Аника посмотрела мне прямо в глаза и сказала:
— Мой брат — это многое. Виктор упрямый. Он горд, и — позволь мне сказать тебе — я думаю, начинает понимать, что его гордость, возможно, стоила ему единственной вещи в жизни, которая действительно что-то для него значила. Тебя.
О, яйца. Почему у меня мгновенно возникло ощущение, что я не располагаю всеми фактами?
Я выпрямилась.
— Поговори со мной, Аника. Если ты что-то знаешь…
Но она прервала меня.
— Я уже и так сказала слишком много. Я обещала, что не буду вмешиваться. — Она приняла извиняющийся вид. — Но это трудно, Нас. Ты несчастна. Он несчастен. Пожалуйста, — умоляла она, — не говори ему, что я что-то сказала. Просто… — Она задумалась. — Поговори с ним.
Мое сердце не бешено колотилось, но я прекрасно осознавала устойчивый, тяжелый стук в груди.
Нет. Она не могла этого сделать. Это было нечестно. Потому что, если то, что она говорила, было правдой, это все меняло.
Я на некоторое время погрузилась в себя, обдумывая все, что она сказала, и когда я повернулась, чтобы задать ей еще один вопрос, услышала ее легкое сопение и посмотрела в ее закрытые глаза.
Черт возьми.
Выстрел Аники попал в мое сердце, и любопытная чертовка, которой я была, взяла верх над моими мыслями.
Я была идиоткой. Это было единственное оправдание, которое у меня было, чтобы стоять сбоку от двери квартиры Вика, репетируя именно то, что я скажу.
Мой живот сжался от возможности быть здесь нежеланной.
Какого черта я делаю?
Мои глаза закрылись, и я легонько хлопнула себя по лбу.
Я почувствовала себя глупой, отчаянной и обиженной одновременно.
Покачав головой, я начала ходить вперед-назад, облизнула губы и зашептала:
— Хорошо. Ты можешь это сделать. Под лежачий камень вода не течет.
Мой взволнованный желудок скрутило, и я тяжело сглотнула, а затем прошептала себе:
— Привет. Привет, Вик.
Фу, что, черт возьми, это было?
Я съежилась, затем попытался снова.
— Привет. Я только что была по соседству и... — я закатила глаза, — …решила спросить тебя, с кем ты трахался. — Невеселый смешок покинул меня, прежде чем я оттянула свою футболку и отпустила, хлопнув тканью, пытаясь охладить пылающие щеки и шею.