Мои глаза сузились, когда остановились на Анике. Она выглядела измученной, как будто не могла сосредоточиться на работе, и когда она уронила стакан, который держала в руках, и тот издал пронзительный звон, ударившись о пол, она пробормотала: «Дерьмо», прежде чем присесть, чтобы подобрать осколки. И я волновался.
Что бы я ни делал, я не мог заставить ее поговорить со мной.
Она боролась. Она проигрывала. И это разрывало ее на части, день за днем.
— Эй, Чесси, — позвал я, и женщина выжидающе повернулась ко мне. Я положил купюру на стойку. — Отправьте ей «Эспрессо мартини». Может быть, это поможет ей учиться.
Чесси ухмыльнулась, прежде чем положила пальцы на стойку, взяла деньги и спрятала их, прежде чем пройти в противоположный конец бара. Когда она поставила коктейль перед девушкой, Кара подняла голову, и Чесси наклонилась, обращаясь к разъяренной женщине, которая настаивала на том, чтобы таскать свои книги и заниматься прямо здесь, в баре. Я не мог разобрать, что говорила Чесси, но, когда лицо Кары смягчилось, она посмотрела через стойку на меня и поднесла стакан к губам, ее глаза улыбались. Она сделала маленький глоток, затем поставила стакан и в благодарность послала мне воздушный поцелуй.
Моя голова опустилась в коротком кивке. И тут я будто ощутил на себе чей-то взгляд. Я посмотрел на бар и обнаружил, что Настасья наблюдает за мной с нежным и теплым выражением. И когда ее пухлые губы медленно поднялись, я выдержал ее взгляд. Ее улыбка стала шире. Когда она опустила подбородок, покачала головой и вернулась к работе, я постарался не думать о том, как сильно мне хотелось перекинуть ее через плечо и отнести обратно в подсобку, чтобы вновь пережить тот непревзойденный трах, который был несколько недель назад.
Мой член все еще подергивался от этого.
Ночь прошла без сучка и задоринки, и, откинувшись на спинку кресла, я наблюдал, как девушки на сцене медленно и чувственно двигаются, я не заметил изменения в атмосфере, пока Аника встревоженно не позвала:
— Вик.
Мои действия были неспешными, я повернулся назад, чтобы увидеть, что ей нужно, и когда я заметил, что все три девушки неподвижны, и, забыв о работе, напряженно смотрят на комнату с широко раскрытыми глазами, мои брови нахмурились.
Я проследил за их испуганными взглядами и, увидев их, напрягся.
Черт побери.
Стоя устойчиво, я окинул взглядом комнату.
Они были повсюду.
Люди, одетые в черное, блокировали все выходы, их раскрашенные черно-белым лица были жуткими и странными. С черепами, наполовину закрывающими их лица, они представляли собой устрашающее зрелище. Пугающие. И именно в этот момент я понял, что облажался.
«Ученики» называли своих солдат «покойниками», и у меня почти не было сомнений — они были здесь ради меня.
Их число росло, и я молча задавался вопросом, как они попали внутрь. Посетители наблюдали за ними с опаской, но с любопытством. Музыка продолжалась, но девушки перестали танцевать. В комнате стояла тишина, и «покойники» просто стояли на своем.
Мои глаза обратились к Льву, который поднялся со своего места, выпрямившись, когда Мина потянула его за руку, ее лицо побледнело от паники.
Именно в этот момент появился Саша, стоя в большом открытом дверном проеме. Он бросил взгляд на мужчин и на мгновение наклонил голову, прежде чем выпрямиться и сказать:
— Мальчики. — Он двинулся вперед, само воплощение самообладания. — Если вы хотите шоу, вы должны стоять в очереди, как и все остальные.
Один из «покойников» выступил вперед.
— Мы здесь не для шоу. — Он посмотрел на Сашу, поднял руку и указал прямо на меня. — Мы здесь ради нашего брата. Он дал обещание на сегодняшний вечер. — Мужчина посмотрел на меня, а затем угрожающе произнес: — И он выполнит свое обязательство.
Внешне я оставался невозмутимым. Я был рад, что никто не мог видеть, что происходит внутри. Потому что это было хреново.
Рука Саши сжалась в кулак. Он промолчал, прежде чем сказать:
— Как видите, у него есть и другие обязанности, которые нужно выполнять.
«Покойник» улыбался, а краска растягивалась и тянулась так, что трескалась.
— Нам дали указание не уходить, пока он не уйдет с нами.
— А если он не пойдет? — Холодная, спокойная манера речи Саши ничего не выдавала, но я знал своего брата. Это случалось нечасто, но Саша был близок к тому, чтобы потерять самообладание.
— Тогда мы повеселимся. — «Покойник» ухмыльнулся.
Ага. Нет.
Этого не будет.
Это была моя проблема, и я не собирался позволять этим головорезам разрывать «Сердцеедки» на куски, чтобы доказать свою точку зрения.
— Иду, — пророкотал я, и брови Саши нахмурились, когда он протянул руку, чтобы заблокировать мне путь. Его беспокойные глаза встретились с моими, и я похлопал его по плечу, наклонился и сказал достаточно громко, чтобы только он мог меня услышать. — Ты меня предупреждал. Я не слушал. Нырнул с головой, и теперь я должен выкручиваться сам.