Мы понимали, что сильны только как единая фирма. У мужчин были обязанности, о которых нужно было позаботиться. Обычно это было время вдали от семьи, но жены понимали. Ты не выходила замуж за члена «Хаоса», не приняв во внимание все жертвы, связанные с такой ролью.
Возможно, это было грустно, но я уже знала, как обстоят дела. Вик был там, когда мог. И это означало, что я не всегда получала его, когда хотела.
Сегодня была одна из таких ночей. Я бы солгала, если бы сказала, что меня это не огорчает.
Сидя за нашим столиком, я смотрела, как Аника танцует со своими друзьями, и улыбалась, зная, что она счастлива в своей стихии. К сожалению, я была настолько не в себе, что мне было почти больно сидеть одной за нашим столом.
Я не чувствовала себя здесь своей. Я никогда не чувствовала, что принадлежу чему-либо.
Я была дочерью Антона Леокова. Я была сестрой Саши. Я была другом Аники. Я была девушкой с чокнутым братом. Той, чья мать исчезла посреди ночи. Я была постоянным «плюс один». Всегда чье-то «что-то».
Вечно другой.
Никогда не той самой.
Через некоторое время это наскучило. Это также сделало меня более грустной, чем я хотела признать.
Если бы я хотела достаточно сильно, возможно, однажды кто-то мог бы поставить меня на первое место. Я придерживалась этой веры слишком сильно. Мне пришлось. Я просто должна была.
Несколько парней попросили меня станцевать. Я вежливо отказалась. И когда вздохнула, сидя, подперев подбородок поднятой вверх рукой, я с чистой скукой провела ногтем по толстой ткани льняной скатерти.
— Хочешь потанцевать? — раздалось за моей спиной, едва слышно из-за музыки.
Даже не оборачиваясь, я ответила любезно, но незаинтересованно.
— Нет, спасибо.
— Ты предпочитаешь просто сидеть здесь всю ночь?
О, да ладно тебе, приятель. Отпусти ситуацию.
— Ага, — сказала я, растягивая вторую «а».
Я нахмурилась, когда передо мной грубо отодвинули стул. Мои глаза чуть не вылезли из орбит, когда Вик опустился на сиденье и сказал:
— Вот я и думаю, что она будет на седьмом небе от счастья. — Он аккуратно поставил корсаж (прим. — цветок на руку) в пластиковой коробке на стол. Я удивленно посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Он медленно покачал головой и произнес: — И подумать только, я надел этот костюм пингвина для тебя.
Боже мой.
Он здесь.
Ликование наполнило меня.
Он здесь!
Но потом мой сломленный разум взял верх надо мной.
Почему он здесь?
Но, прежде чем я успела об этом подумать, мой взгляд скользнул по смокингу, и я чуть не проглотила язык. Все остальное исчезло, пока не остался только он.
Он смотрел… Он выглядел… Господи. Я даже не могла понять, как он выглядит.
Смокинг выглядел дорого. В то время как все остальные мальчики носили белые рубашки и черные галстуки, Вик никогда не поступал так, как все. Вместо этого он решил надеть черный смокинг, черную рубашку и черный галстук со своими высокими кедами Vans. И когда я взглянула на себя, мне стало интересно, скоординировал ли он себя, чтобы мы соответствовали.
Он выглядел потрясающе.
Шальная мысль промелькнула у меня, и там она осталась.
Он похож на моего будущего мужа.
Слова подвели меня. Вик заполнил пустоту вокруг нас, доставая букет из коробки.
— Ты все твердила и твердила о платье. Ты была так взволнована этим. — Он взял меня за руку и надел малиново-красные розы на мое запястье, поворачивая мою руку, чтобы ловкими пальцами закрепить ленту. — Я сам этого не понимал, но, оказывается, все, что волнует тебя, волнует и меня. Я имею в виду, я знал, что ты будешь хорошо выглядеть, потому что ты всегда так делаешь, но, черт возьми, детка. — Его глаза оценивающе посмотрели на меня, и мое сердце замерло. Совершенно не вовремя он пробормотал лестное: — Ты сногсшибательна.
Фу. Его было слишком много. Я не могла справиться.
Мягким голосом я спросила:
— Что ты здесь делаешь?
— Не имеет значения. Я здесь.
— У тебя была работа.
— Я прогулял.
Мой взгляд сузился на нем.
— Почему?
— Господи, Нас. — Слова вышли чистым раздражением. — Думаю, мои приоритеты изменились.
В ушах засвистел белый шум.
Что он только что сказал?
Я изо всех сил пыталась дышать ровно, когда думала о его раздраженном заявлении. Слова и их намерения были ясны.
Впервые в жизни я была на первом месте.
Вик выбрал меня.
Моя грудь сжалась от меланхолического счастья. Я была для кого-то в приоритете. Черт, я могла расплакаться. И судя по тому, как у меня защипало в носу, я собиралась это сделать.
Никто никогда не ставил меня на первое место. Никто.
Это согрело мое сердце и вселило надежду. Это заставило меня на долю секунды подумать, что, может быть — только может быть — мы могли бы придумать способ заставить это работать. Потому что жизнь без Вика была жизнью, которой не хватало, и я отказывалась существовать в мире, в котором его не хватало.
Любовь, которую я никогда не могла себе представить, начала змеиться и обвиваться вокруг моего сердца, защищая его. Я была наполнена этим. Настолько полной, что грозила переполниться.
Мягкая улыбка грозила сорваться с моих губ.
— Сейчас, — произнес он, раздраженный до предела. Положив руки по бокам моего стула, он потянул его вперед, пока мои колени не оказались между его, и наши лица замерли рядом. Он посмотрел мне глубоко в глаза и сказал: — Давай не будем беспокоиться о деталях, хорошо? Я в костюме. Ты выглядишь как королевская особа. Жалко тратить вечер, просиживая за этим столом. — Его теплый взгляд скользнул по моему лицу, и он потянулся, чтобы поиграть с прядью моих волос. Через мгновение он мягко приказал: — Потанцуй со мной.
То, как он смотрел на меня тогда, было ни с чем несравнимо. Как будто я была чем-то драгоценным, редким украшением, которым нужно дорожить.
— Ты не танцуешь, — напомнила я ему, поправляя перекошенную бабочку-галстук.
Он закатил глаза.
— Да, ну оказывается, я бы сделал все, что угодно, чтобы сделать тебя счастливой, так что… — Он взял мою руку и переплел пальцы, поднимая и увлекая меня за собой, когда пошел к танцполу. — Давай потанцуем.
На танцполе нас окружали старшеклассники, гремела музыка, но я ничего этого не видела и не слышала, потому что, когда Вик обнял меня, я обнаружила, что все остальное не имеет значения. Так было всегда.
Он и я.
Рывок моей руки заставил меня наткнуться на него, и, взяв мой подбородок между пальцами, он притянул меня к своим губам для нежного, любящего поцелуя. Наши губы продолжали соприкасаться, и он обнял меня, прижимая к себе. Но когда отстранился, чтобы посмотреть на меня, он нахмурился, глядя мне в лицо.
— Что это? — осторожно спросила я.
Он медленно покачал головой, словно пытаясь прийти в себя, и начал гладить меня по волосам. Чувствуя себя совершенно желанной, я легонько положила руку ему на грудь, голову на плечо и закрыла глаза, наслаждаясь этим прекрасным моментом.
Я не думала, что что-то может превзойти это.
Так было до тех пор, пока Вик не прижался губами к моему лбу и не заговорил, касаясь моей кожи.
— Я никогда не буду принимать тебя как должное.
Он закончил нежным прижатием меня к себе, и я улыбнулась в его грудь, чувствуя себя легче, чем когда-либо в своей жизни.
Произнесенные шепотом слова были клятвой. Обещанием. И я поклялась вернуть его в десятикратном размере.
Глава 10
Настасья, настоящее
Сон был очень важен для меня. Если я не высыпалась, со мной невозможно было находиться рядом. И когда я просыпалась с интервалом в два часа всю ночь, женщина, сидящая на краю моей кровати и безмятежно улыбающаяся моему дремлющему телу, была предметом ночных кошмаров.
Мое сердце не переставало биться с тех пор, как она впервые появилась два дня назад.