Кара: Мм... это тот, о ком я думаю?
Я: Это так.
Кара: Почему ты меня пытаешь??? Я думала, ты любишь меня! *плачущее лицо*
Кара: Кроме того, ФАП ФАП ФАП ФАП ФАП (прим. — жарг. — звукоподражание сексу, мастурбации).
Я громко расхохоталась, и из ванной выглянула голова Алессио, его рот был белым от пенящейся зубной пасты. Он сделал любопытное лицо, но у него хватило ума не спрашивать.
Я: Надо идти. Мы возьмем кофе. Поговорим позже.
Кара: Расскажешь мне все, сучка. ХО
Я: Всегда. ХО
Когда мы шли по коридору бок о бок, Алессио остановился и заглянул в кабинет своего отца, чтобы сказать ему, куда мы направляемся, и когда дядя Ларедо посмотрел на нас, нежная улыбка тронула его губы.
— Мне нравится. Это здорово. Вы должны проводить время вместе, с семьей.
Пообещав принести ему кофе, когда вернемся, мы сели в черный BMW M2 Алессио и поехали в ближайшее кафе. Усевшись за столик, я сказала Алессио, чего я хочу, и он пошел к стойке, чтобы сделать заказ. Он вернулся со своим капучино и моим латте с лесным орехом, а затем на мгновение вернулся к кассе. Когда он положил передо мной кусок шоколадного торта, я удивленно взглянула на него.
Его плечо слегка дернулось.
— Похоже, тебе сейчас не помешает немного сладкого.
Вялая улыбка растянула мои губы. Это было самой приятной вещью, которую Алессио когда-либо говорил мне.
— Я начинаю понимать, что Кара в тебе находит.
— Нас, — раздраженно простонал он. — Пожалуйста, не начинай. Я не в настроении.
— Я знаю, что причиняю тебе много дерьма. Это именно то, что делает семья, Алессио. — Я поднесла к губам кусочек торта. — Но я говорю серьезно. — Я закатила глаза, словно произнесение этого вслух причиняло мне боль. — Ты хороший парень.
Я видела тот самый момент, когда он признал мою искренность. Он выглядел ошеломленным, когда прочистил горло и издал неуверенный звук.
— Ах… спасибо, наверное, — я почувствовала нечто большее, чем беспристрастность к этому сломленному и израненному человеку.
— Пожалуйста.
Прошло недолгое молчание, прежде чем Алессио заерзал на стуле, поднес кофе к губам и отхлебнул.
— Я слышал, что вчера произошло. — Да, он точно все знал. — Это хреново, даже для такого холодного ублюдка, как я.
Я кивнула на свой торт. Так и было. И я не знала, как сделать это лучше.
Он поставил свою чашку.
— Я удивлен, что все остались целыми.
— Они чуть не поубивали друг друга, — сказала я. — Я думала, Вик оторвет Филиппу голову и помочится на нее.
Алессио нахмурился.
— Ничего нового. Они месяцами грызли друг другу глотки.
На самом деле, годы. Но…
Я обдумала, что он сказал и как он это сказал. Я что-то услышала в этом заявлении.
— Что ты имеешь в виду под «месяцами»?
— Они не ладят. Им, должно быть, тяжело в клубе.
Что простите?
В клубе?
Обе мои брови поднялись, и я пробормотала:
— Прости?
Алессио выдохнул, выглядя слегка расстроенным.
— «Поцелуй Афродиты». Твой бывший жених и твой главный друг работают вместе. — Он недоуменно покачал головой. — Это о чем-то тебе говорит, принцесса?
Меня пробрал озноб, и все мое тело онемело.
Нет. Нет, черт возьми, этого точно не было.
Я спросила очень медленно.
— Вик работает в «Поцелуе Афродиты»?
Мой вопрос мгновенно изменил его лицо. Алессио моргнул, откинувшись на спинку сиденья. Ему потребовалась минута, чтобы сказать:
— Ты не знала.
Динь-динь-динь. Дайте мужчине награду.
У меня пересохло во рту, я едва прохрипела:
— Как долго?
Алессио, понимая, что сказал слишком много, просто пожал плечами.
— Я не знаю.
— Алессио. — Это была просьба, простая и ясная.
Его плечи опустились, и он опустил голову, потирая рукой подбородок.
— Шесть или семь месяцев.
Хорошо. Все в порядке. Не волнуйся, Нас. Будь крутой.
Но я не чувствовала крутости. Я чувствовала себя едва сдержанной.
— И что он там делает?
Алессио почесал шею, и это движение показало мне, что ему неудобно говорить мне то, что он собирается.
— Случайные работы. В основном безопасность. Он хорошая дверная сука. — Он говорил трезво, и вдруг то, что Филипп сказал Вику накануне, пронеслось у меня в голове.
«Убирайся с моей дороги, второсортный полицейский из торгового центра».
Мой кишечник скрутило. Я чувствовала, что взрываюсь, и была уверена, что знаю ответ на вопрос, который собиралась задать.
— Какие у него часы работы?
— Нас…— Алессио попытался быть Швейцарией. Нейтральным. — Не думаю, что мне следует говорить с тобой об этом. Может, тебе стоит поговорить с Виком.
Мой мозг лопнул, как резиновая лента. Я процедила:
— Ты думаешь, я бы не поговорила, если бы могла? Он невозможен. Каждый раз, когда я пытаюсь с ним поговорить, он намеренно спорит со мной, так что происходит одно из двух. Мы либо ссоримся, либо трахаемся. Я просто хочу получить ответы.
Алессио глубоко вздохнул и заговорил на выдохе.
— Он работает с пятницы по понедельник, с двух тридцати до пяти.
Я была так сбита с толку. Изумленное слово, которое вылетело у меня, прозвучало натянуто даже для моих ушей.
— Почему?
— Думаю, это довольно очевидно, Нас, — ответил Алессио с холодным смешком. — Ему нужны деньги.
Это было безумием. У него были деньги.
Как девушка Вика, я была посвящена почти во все, и его финансы были одной из таких вещей. Я сама видела счета. Черт, на более позднем этапе наших отношений я даже вела за него банковские операции, оплачивая его счета, пока он спал, положив голову мне на колени, с постоянно нахмуренным выражением.
Вик преупевал сам по себе. По крайней мере, так было, когда мы были вместе. Конечно, он не был Скруджем Макдаком, ныряющим в ямы, полные золотых монет, но у него было достаточно сбережений, чтобы я не беспокоилась о том, что он заплатит за аренду или пропустит платежи за свою машину.
Ужасное чувство скрутило желудок. Оно было тяжелым, как камень, пока не затмило собой все остальные эмоции, стремящиеся быть услышанными.
Мой внутренний диалог, должно быть, что-то показал, потому что, когда Алессио спросил:
— Сколько ты зарабатываешь, Нас? — я вскинула голову.
— Я не…— Я покачала головой, сбитая с толку вопросом. — Что?
— Сколько ты зарабатываешь? — снова спросил он.
Я не была уверена на сто процентов, но мне показалось, что это близко к той цифре, которую я дала.
— Около семи с половиной в месяц.
— Хорошо. — Алессио достал телефон и открыл калькулятор. — Это девяносто тысяч в год.
Ага. Это звучало почти правильно.
Затем он спросил:
— Ты знаешь, сколько в среднем зарабатывает бармен в Джерси?
Нет, я этого не знала.
Но он сказал мне:
— Где-то между тринадцатью и семнадцатью долларами в час, понятно?
Что?
Не может быть.
Это звучало ужасно низко.
Он продолжал:
— Не знаю, как вы, ребята, но мы платим около шестнадцати. А если у вас есть бармен, зарабатывающий шестнадцать баксов в час пятнадцать часов в неделю, знаете ли вы, как выглядит его зарплата?
Мой желудок опустился.
Я понятия не имела.
— Это двести сорок долларов в неделю. Так что чуть больше тысячи в месяц. Около двенадцати с половиной в год. Так вот, здесь все это просто цифры. Плюс чаевые, меньше налогов и расходов на жизнь, как ты думаешь, может ли человек прожить только на это? А как насчет родителей-одиночек, которым нужно кормить и одевать своих детей? Как насчет того, у кого проблемы со здоровьем? Или единственного кормильца семьи?
Я начала понимать суть.
Мой язык был похож на наждачную бумагу во рту, мой ответ был полон сожаления.
— Нет.
Алессио начал кивать в знак согласия.
— Так вот, я не говорю, что Вик зарабатывает так мало, потому что я знаю, что это не так, но время от времени полезно взглянуть на то, что зарабатывают ваши сотрудники по сравнению с тем, что зарабатывают удачливые сукины дети, такие, как мы. Потому что это крохи, детка. Я могу сказать тебе прямо сейчас, что Вик зарабатывает девяносто тысяч в год, не для того, чтобы наливать выпивку и составлять список сучек из бара, ты меня понимаешь?