— Андрей! Очнись! — звонкий, взволнованный голос Вероники проникал в уши, больно царапал невидимыми коготками страха. — Да открой же глаза! Ну, пожалуйста!
Хлесть! Хлесть! По щекам чувствительно прилетело. Надо открывать, а то еще пощечин надают, которых я не заслужил. Лучше бы поцеловала! В глазах красная муть, постепенно исчезающая и раскрашивающая мир в яркие краски начинающегося дня.
Вижу Веронику, склонившуюся надо мной, телохранителей, один из которых разговаривает по телефону, а второй — с полицейским. А ведь я до сих пор не удосужился узнать имена охранников.
— Очнулся, герой? — мужской голос откуда-то сбоку. Еще один блюститель порядка в темно-синей униформе замаячил перед глазами. — Встать сможешь? Или Целителя вызвать?
— Не надо, — хрипло каркаю я, опираясь ладонями о землю. Медленно поднялся, поддерживаемый под руку Вероникой. Так приятно… — Жив-здоров. А что со злодеями?
— Убежали злодеи, — хмыкнул полицейский, невысокий полноватый крепыш. — Испугались тебя. Неплохо ты так машинами кидаешься, парень.
— Он княжич Мамонов, — как бы невзначай заметила Вероника, придерживая меня за локоть.
— Извините, княжич, — спокойно и без тени смущения откликнулся полицейский. — Может, вас подвезти до дома? Все необходимые показания можете дать позже. Вероника Владимировна уже рассказала, что здесь произошло, пока этого достаточно.
Я окинул взглядом поле боя. Покореженный седан лежал перевернутым вверх колесами, смятый невидимой гигантской дланью. Около него, сверкая сигнальными маячками, стояли две полицейские машины, суетились какие-то люди, опутывая черно-желтой лентой место недавней стычки. Потом посмотрел на Веронику.
— Без представителя Рода тебя не имеют права допрашивать, — уверенно произнесла девушка. — Борис уже позвонил отцу, он скоро будет здесь. Если хочешь, мы возьмем на себя право защиты.
— Спасибо, Ника, не нужно. У меня есть свой представитель. Сейчас немного приду в себя, созвонюсь с ним, — я еще раз поморгал глазами, больше всего опасаясь, что красная пелена вернется. Нет, все в порядке. Надо проанализировать, что это было как можно скорее. Вероятно, не рассчитал свои силы. Я же хотел лишь отбросить злодеев ментальным ударом, а получилось нечто иное: задержал пули и искорежил машину.
— Тогда прошу представителя вашего Рода прийти завтра в семнадцатый околоток Хорошевского района. А преступников мы обязательно поймаем. Далеко не уйдут. Район уже перекрыт. Всего хорошего, — полицейский козырнул и отошел, наконец, от нас.
— Ты как? — Вероника внимательно посмотрела в мои глаза.
— Нормально. Только больше не бей так по лицу. Чуть голову не оторвала. Ручка твоя весьма тяжелая.
Елецкая облегченно фыркнула, и не выдержав, рассмеялась:
— Если шутишь — значит, жить будешь. И спасибо, что защитил меня, — чуть тише добавила она. — Ты, Мамонов, конечно, безумец. Я бы ни за что не встала под пули без доспеха. Так что моя просьба в силе. Хочу, чтобы ты научил меня своей технике.
— Сие не от меня зависит, а от наставника, — смотрю на часы, делая вид, что мне пора домой.
— А ты поговори с ним, — Вероника была серьезна. — Я буду очень благодарна.
Подошел охранник, которого звали Борисом, и сказал, что Владимир Данилович уже на пути сюда, требует, чтобы княжна дождалась его на месте. Мы попрощались — и я помчался домой, постепенно приходя в себя. Удивительно, что голова не кружилась, не тошнило или еще какая холера могла приключиться после такого выброса энергии. Я до сих пор ощущал силу, которая наполняла меня выжигающим огнем, но теперь она мягким и ласковым зверем растеклась по всему организму, готовая в любой момент подняться штормовой волной и смести все на своем пути. Я представлял себя заряженной силой тяжелой машиной, прущей по середине дороги и не боящейся никаких преград.
Теперь стало понятно, что пытался вбить в мою голову Куан. Сегодня я убедился, насколько неуправляемой и жуткой может быть сила, не питаемая искрой магии.
Возле подъезда я столкнулся с Афанасьевым. В расстегнутом плаще, под которым был надет костюм-тройка, он кого-то ждал, поглядывая на часы.
— Андрей! — сосед с удивлением поглядел на меня, взъерошенного и взбудораженного как после ночной вечеринки. Возможно, он так и подумал. — С тобой все в порядке?
— Здрасьте, Борис Кузьмич! — бодро откликнулся я, пытаясь проскочить мимо купца, занявшего всю лестницу перед входом. — Как ваши дела?
— Неплохо, — рассеянно ответил Афанасьев. — За тобой черти гнались, что ли?
— Скорее, я за ними гнался, — мне удалось протиснуться к двери.
— Ты почему в гости не заходишь? Ксюша переживает, что из-за тех идиотов в парке ты на нее обиделся.
— Не, Борис Кузьмич! Да все в норме, просто учеба много времени забирает, общественные нагрузки в придачу, — вдохновленно парирую я, впрочем, нисколько не завираясь. Так все и есть.
— Ну, смотри, — потрепал меня по голове Афанасьев. — Ты заходи, не стесняйся. Все-таки соседи. Поговорим, чайку «купеческого» попьем.
— Обязательно, — киваю в ответ и ныряю в парадную. Остановившись перед дверью своей квартиры, тяжело вздыхаю. Теперь предстоит рассказать о произошедшем Куану и обязательно позвонить Евгению Сидоровичу. Если насчет наставника я не парился, и даже был уверен, что он встанет на мою сторону, то реакция господина Ломакина пугала. Позвонит отцу — и конец моей вольной жизни.
Радует только одно: я теперь могу защитить себя без всякой антимагии.
3
Вытянувшиеся во «фрунт» трое волкодавов доставляли Иртеньеву особое удовольствие. Заложив руки за спину, воевода неторопливо прохаживался вдоль короткого строя, изредка останавливаясь и рассматривая каждого по отдельности. Кондор, Бекас, Сокол — никто из них даже не возмущался, что уже десять минут они изображают манекены в черной униформе. И пусть осознают, а то распустились, вольницу почувствовали.
— У кого в голове могла возникнуть такая идея с инсценировкой ограбления ювелирной лавки и последующей погоней? — ровный и спокойный голос Иртеньева не предвещал ничего хорошего для спецов, знавших своего шефа как никто другой из ведомства.
— Разрешите, ваше высокопревосходительство? — зыркнул на него глазами Кондор.
— Уж попытайтесь, голубчик, внятно и четко объяснить!
— Идея предложена Соколом, но одобрена мною лично. Мы исходили из того, что Танцор практически не остается наедине. С утра до вечера у него весьма загруженный график занятий и тренировок. Поэтому оставался только парк, где он проводит утренние пробежки. Но даже здесь создать нужную ситуацию не получалось. Сначала хотели обыграть вариант столкновения с пьяными мужиками, но ситуация выглядела бы весьма нелогично.
— Согласен, — кивнул Иртеньев. — Когда на бегающего ради здоровья мальчишку вдруг налетает пьяное быдло, да еще тридцатилетнее — это уже странно.
— Поэтому мы долго думали, пока не помог счастливый случай. Оказывается, в том же парке теперь регулярно бегает одна девица в сопровождении телохранителей…
Воевода скрипнул зубами. Отец этой девицы уже побывал здесь полчаса назад, весь наэлектризованный и взбешенный тем, что его дочь едва не стала жертвой двух ублюдков. И это в Москве, где в последнее время стояла тишь да гладь, даже уголовный элемент присмирел после зачисток!
Воевода хорошо понимал Елецкого. Столица для него еще была Терра инкогнито, и к кому обращаться, как не к непосредственному начальнику такой серьезной организации.
— План был сметан на живую нитку, согласен, — продолжил рассказ Кондор, заметивший в глаза воеводы опасные язычки пламени. — Но мы как раз и рассчитывали на правильную реакцию Танцора. Увидев опасность, он обязательно встанет на защиту девушки, с которой у него сложились дружеские отношения. Нужно было только подгадать момент, когда молодые люди окажутся в эпицентре событий. Мы и место выбрали, где шоссе и парк отделяет не забор, а кустарники. Синица все это время следила за перемещением объекта и держала связь с Бекасом и Соколом. Операцию начали в тот момент, когда Танцор вышел из дома. Парни аккуратно взломали лавку господина Антошкина, но ни одной вещицы не забрали. Целью было привлечь внимание полиции, чтобы получилась достоверная картина шухера.