Где-то кричали и смеялись, наполняя воздух и разбитый мир Виктора такими непонятными теперь звуками. Смех. Неужели, он где-то ещё есть? Неужели, где-то ещё умеют смеяться?
Буранов никогда не знал близко местных жильцов. Дачный посёлок, в основном, населяли старенькие бабушки и дедушки - местные аборигены и приезжие, городские, которые облюбовали себе солнечное местечко. Живописная природа - высокие крутые горы, покрытые густой тучей зелени на западе, и огибающая посёлок горная речка делали это место прекрасным летним курортом. Сюда ехали отдохнуть от городской суеты, и каждые выходные посёлок наполнялся ароматом шашлыков.
Они с Викой переехали сюда пять лет назад. Виктор был рад, когда оставлял свою однушку в хрущёвке - с ободранными обоями и крашеными полами. Тогда Вика ещё жила с родителями, но, как только ей заплатили первый гонорар за картину, они смогли купить дом в ипотеку и поселиться вдали от суетливого, воняющего выхлопными газами, города. Она никогда не настаивала, чтобы Буранов бросил свою работёнку. Зарплата Виктора терялась в дивидендах от продаж картин. Не сказать, конечно, что Буранову нравилось такое положение вещей, но он больше ничего не умел, кроме как чинить сантехнику, ковыряться в проводке или крутить гайки. Суровая детдомовская жизнь научила, как нужно выживать, но как разбогатеть никто из его товарищей-сирот не знал.
«Какая разница, кто сколько зарабатывает? - говорила Вика. - Я получаю удовольствие от работы, ты - тоже. Или ты тоже хочешь рисовать? Возьми кисть, а я возьму газовый ключ. Уверена, к вечеру все мои холсты можно будет выкинуть, а дом поплывёт на нечистотах в хаос. Каждый должен заниматься своим делом!».
Справедливо, наверное. Она умела рисовать и получала за это умение деньги. Виктор умел чинить унитазы и течи, и тоже получал за это деньги. Кто-то же должен чинить унитазы, не всем же сидеть в кожаных креслах!
Но порой, совсем чуть-чуть, хотелось усадить свой сантехничий зад во что-нибудь кожаное и мягкое, нажать кнопку и позвать к себе высокую секретаршу в чулках.
Другое дело - люди вокруг. Для них Виктор всегда был тенью своей умницы жены, талантливой и непредсказуемой. Когда к ней приходили подруги, те самые фифы, которые не снимали собольих воротников даже летом и которые гнулись от тяжести камней на пальцах, которые шуршали золотыми браслетами и напоминали детские погремушки, Виктор чувствовал себя дворецким перед этими «моромойками». Да, именно так он называл их про себя. Они рассаживались к гостиной, пили чай из «напёрстков», говорили об искусстве, смеялись так, чтобы губы, не дай бог, не треснули, и силикон не забрызгал дорогой ковёр.
По их лицам Буранов понимал, как к нему относятся. Сантехник. Это вообще что? Он никогда не забудет, когда к Вике приехала древняя подруга. Они вместе учились в художественной школе, и эта расфуфыренная дама выскочила замуж за итальянского дизайнера и теперь проживает в Риме. Так вот, Виктор вернулся с работы. Припарковал свою старенькую «Тойоту» у ворот и сразу приметил роскошный автомобиль фиолетового цвета. Буранов даже марки его не знал. Войдя в дом, он увидел женщину. Высокая блондинка с идеальной осанкой, похожая на гордую львицу и лицом и грациозным телом, повернула голову и посмотрела на Буранова огромными глазищами. Её грудь просто не могла быть натуральной и перекатывалась под тоненьким платьем, как два желейных студня.
Буранов ездил на работу и с работы в комбинезоне и только дома снимал грязную одежду, в которой чинил стояки и прочую капающую, сопливую сантехнику. Вика гремела посудой на кухне и что-то рассказывала. Дамочка смерила Буранова каменным взглядом и крикнула:
«Викусь, к тебе тут чинить что-то пришли. Вы из домоуправления? Электрик?»
«Сантехник. Прочищаю трубы здешней хозяйке» - ответил Виктор, радуясь, что эту колкость не слышала Вика.
Дамочка не поняла пошлого, вульгарного юмора.
Наконец, в дверях появилась Вика. Она улыбнулась, подскочила к Буранову и чмокнула его в губы.
«А это мой муж, познакомьтесь! Это Ира, моя старая приятельница, только вчера прилетела из Рима!».
Буранову показалось, что череп блондинки сейчас треснет от удивления, так широко раскрылись её глаза. Она открыла пухлые губы, знавшие, наверное, не одну руку хирурга, и густо покраснела. Кажется, шутка с трубами вспыхнула в её мозгу и затмила все знаки приличия, которыми могла обладать Римская дама такого пошива.
Вспомнив эту историю, Буранов горько усмехнулся. И так было постоянно. Тот, кто знал, что Виктор работает сантехником, никогда не заговаривал с ним. Лишь редкие экземпляры улыбались ему, да и только. Но Буранов не мог избавиться от назойливой мысли, что все они шепчутся за его спиной. Что ещё хуже: они могли капать Вике на мозг своим раскалённым добела ядом, мол, он тебе не пара и что ты нашла в этом сантехнике? Такие мысли больно кололи.