И, вот, этот подарок мог сегодня не дойти до получателя. Как обидно, ведь именно сегодня Виктор хотел вручить его, в торжественной обстановке, при свечах, за семейным ужином, который Вика клялась приготовить (в кои то веки, господи!) сама.
Глянув на часы, Буранов встал. Он вышел на улицу и сел в машину. Если его не будет полчаса, никто не заметит. Виктор вдавил педаль газа и вырвался в сумеречные летние городские улицы.
Пятиэтажная коробка встретила его гремящими детьми, не очень стесняющимися в выражениях. Матершина сыпалась со всех сторон. Ржавые балконы были усеяны жёлтыми мокрыми простынями и панталонами огромных размеров, детскими растянутыми колготками; из какого-то окна гремел шансон, там кричали и орали, чокались и чавкали.
Буранов подошёл к домофону. Тот оказался сломанным, а некоторые кнопки выдернуты. В подъезде пахло плесенью и мочой.
Поднявшись на третий этаж по серым овальным ступенькам, Виктор долго стучался в оббитую тканью дверь. На месте звонка уныло свисало два провода.
Никто не открывал. В конце концов, разъярённый Буранов стал долбиться ногой. Откуда-то сверху посыпалась штукатурка вперемежку с известью. За баррикадой послышались шаги. Круглое и упитанное нечто открыло ему дверь. Оно посмотрело из-под мешков и морщин на Виктора малюсенькими глазками. Кочка смолянистых, жёстких волос торчала в разные стороны, словно каждым волоском показывая частицам, в каких направлениях им нужно скакать при броуновском движении.
- Где Петя?
- Спит.
- Буди.
Лицо нечта исказилось лютой гримасой. Чёрные зубы оскалились, а кожа на щеках покрылась морщинами и язвочками.
- Тебе надо, ты и буди! - взвизгнуло существо.
Буранов оттолкнул её. Женщина (это стало понятно по облупившемуся красному лаку на её ногтях), грохнулась о стену, но так и осталась стоять в коридоре.
Виктор прошёл в пустую комнату, где собрались всевозможные затхлые запахи. На полу, раскинувшись звездой, лежал Петя Мешков. Заботливо подстеленное одеяло под ним смялось и напоминало засохшую кожу животного. По полу катались шерстяные шарики. Маленький шкафчик был пуст, его стёкла помутнели, а дверцы на антресолях одиноко свисали, держась на одной петле.
Буранов пнул сменщика. Тот всхрапнул и отвернулся, чтобы досмотреть чудесный алкогольный сон. Тем временем, дверь в коридоре захлопнулась, и в комнату ввалилось оно.
- Ну, ты... Участковый что ли? Новый? - прошипела дама, не то мать, не то возлюбленная Пети.
Она запахнула на груди цветастый халат и поскребла шевелюру. Звук был такой, словно кто-то разрывает надвое наждачную бумагу.
Буранов не слушал её. Возможно, Вика уже размораживала мясо и резала помидоры на салат. Возможно, она только подумывала сделать это, листая журналы. За окном смеркалось, и Виктор с сожалением подумал о том, что его жена прерывает свои художества в двух случаях: когда приходят подруги и в день годовщины. Он так же знал, какая это великая жертва. Творческие люди - люди со странностями, и эту истину Буранов тоже принял, взяв в жёны Вику.
А эта вонючая масса, лежащая на полу в одних трусах, могла всё испортить. Как же просто жизнь преподносит нам большие сюрпризы в виде маленьких, грязных неприятностей.
Буранов оскалился. Он знал, что не отступит. Склонившись над Петей, Буранов схватил его за нестриженые волосы и посадил. Сменщик застонал, а женщина разразилась отборной порцией ругательств и, вдруг, куда-то исчезла. Хлопнула дверь в коридоре, и Виктор понял, что скоро появится подмога.
Испытав чувство праведной злости, Буранов занёс ладонь и врезал смачную оплеуху Мешкову. Звук напоминал лопнувший пузырь. Попытавшись открыть глаза, Петя лишь произнёс:
- Зайка, зачем ты...
И снова уснул. На его щеке краснела пятерня Буранова.
Тогда Виктор, осмотревшись, подхватил Петю и взвалил его себе на плечо. Маленький Мешков повис, как презерватив, только руки и ноги болтались в такт движению. Отдуваясь, Буранов протащил Петю через комнату, ввалился в коридор. Мешков колотился головой обо все углы и косяки. Сверху, галопом, кто-то спускался по лестнице. Ног было никак не меньше шести, а, это значит, никак не меньше трёх пьяных маргиналов с минуты на минуту ввалится в квартиру Пети, и путь к светлой жизни для Буранова будет закрыт.
Напрягая последние силы, Буранов почти бегом преодолел ставший таким длинным коридор и начал путь вниз. Где-то на втором этаже, ему пришлось опустить Петю и прислонить его к зелёной грязной стене. Наверху уже шерстили квартиру, громко орали и матерились.