- Другие грани, другую реальность. И...
Она запнулась.
Вика надела футболку и трусики, а потом сказала:
- И только ты смог научить меня этому.
- Ты куда?
Он проснулся поздно, было воскресенье. Вика красилась у зеркала. Она сидела на мягком пуфике в чёрных чулках и лифчике.
- Выставка. Потом - грандиозная пьянка. Буду поздно. Хочешь со мной?
Буранов сел на кровати, протирая уставшее со сна лицо. Вчера они с Соловьёвым изрядно накидались в каком-то баре, названия которого Виктор уже и не помнил.
- Могла бы и не спрашивать. Эти ваши пьянки, знаю я их. По три бокала шампуня - и все в говно, на ногах не стоят. А потом говорят про картины, умничают, меряются пипирками о том, кто лучше разбирается в живописи. Нет, увольте. Лучше посмотрю воскресный футбол, выпью пивка и лягу спать пораньше.
- Как хочешь. Никогда не ходишь со мной. Подобрали бы тебе костюмчик, выбрили и помыли, как того Шарика.
- Сама ты Шарик!
- Обиделся, пупсик?
обернулась. В зелёных глазах скользнуло напряжение. Буранов не сразу его заметил, но что-то в лице Вики показалось ему ужасно незнакомым, словно то была не жена, с которой он прожил два года, а другая, совсем неизвестная женщина.Проводив Вику, Буранов долго слонялся по дому в поисках еды. Вика заботливо оставила два куска вчерашней пиццы, но этого ему не хватило. Уничтожив ещё пять яиц и, отметив, что стал поправляться, Буранов открыл бутылку пива и залпом осушил её.
Потом посмотрел матч, уснул и проснулся, когда солнце катилось к горизонту. Вика ещё не приехала. Поздняя осень и, хоть во дворе не росло ни единого кустика и деревца, ветер всё равно принёс кучи жёлтых мокрых листьев из-за забора. Начинался дождь, он накрапывал маленькими порциями, смачивал и без того сырую осеннюю землю.
Десять часов. Вики всё нет. Буранов позвонил ей, но механический голос оператора сообщил, что абонент вне зоны доступа. Прошёл ещё час. Буранов смотрел телевизор, но мысли блуждали далеко от вечерних воскресных новостей.
Наконец, около двенадцати, окно зажглось. Фары машины потухли, вместе с гулом мотора. Буранов открыл дверь и увидел, как Вика входит во двор.
- Любимый! Ещё не спишь?
- Поздновато, - сказал он. - Фуршет затянулся?
- Ох, этот фуршет... Кстати!
Она быстро прошла через двор, поёживаясь от холодного дождя, и чмокнула его в щёку.
- Я совершила грандиозную сделку. Ту картину с домом в поле хотят купить, - сказала она.
- Ты говорила, что рисуешь её для себя.
Они прошли в дом, и Вика сняла намокшее пальто. Буранов повесил его в шкаф.
- Дёрнул чёрт показать её одному дяденьке. Местный безнесмен, держит несколько кафе. Долго уговаривал меня. Сошлись на нескольких тысячах. Сумасшедший!
Вика рассмеялась. Она села на диван и только потом стянула туфли. Сухие, без единого пятнышка грязи или влаги. Вытянув ноги, Вика довольно закрыла глаза.
- Так хорошо...
- Что хорошо? - спросил он.
- Повернись назад, - Вика открыла глаза. Улыбка исчезла с её лица, правое веко подрагивало и расплывалось, словно воск в жару.
Обернувшись, Виктор увидел, что дверь снова открыта. Мелкий дождь моросил и разбивался о жёлтые листья. Порог блестел от воды.
- Зачем?
Он обернулся, но диван был пуст. На крыльце что-то стукнуло, потом ещё раз. Виктор опять обернулся и увидел, как чья-то грязная рука, испачканная в крови и ржавчине, держится за косяк. Ни лица, ни тела, только рука, скрывающаяся в кромешной тьме.
Дробный стук повторился, будто там спотыкалась и пыталась удержаться на ногах лошадь.
- Секс... красота... секс... красота... бессмертие...
На пороге появилась девушка, вынырнула из темноты. Обнажённая, с многочисленными порезами, она стояла на костылях, которые торчали из алого мяса повыше ляжек. Она с трудом пыталась удержаться на тонких деревяшках, отчего постоянно переступала, удерживая равновесие. Вместо лица - лишь кровавая каша, глаза съехали на бок, рот открывался и закрывался, как у рыбы.
- Красива? Я красива? - шептала девушка.
Она приближалась и тянула грязные окровавленные руки к Буранову. Он закрыл глаза. Он знал, что это всего лишь сон. Девушка подошла вплотную, и Виктор застыл, когда её ледяные пальцы сжались у него на горле.
- Я красива? - прошептала она. - Я бессмертна.
Девушка простонала, а потом начала визжать. Так громко, что у Буранова заложило уши. И её хватка, она казалась такой реальной. Он задыхался, но не двигался с места.
- Я - бессмертна! Бессмертна... Убей меня... Убей... - девушка плакала и сжимала руки на его горле.
- Убей нас... дай нам сдохнуть! Дай нам умереть!
Виктор проснулся оттого, что задыхался. На горле до сих пор ощущались её липкие, холодные пальцы. Кашляя, Буранов добежал до ванной и открыл воду, подставив под холодную струю голову.