Виктор нажал на паузу и взял ноутбук. Проверив, что входная дверь закрыта на замок, он поднялся наверх, в комнату. Поставив ноутбук на тумбочку, Буранов достал второй диск с видео, который так и не уничтожил и хранил на всякий случай. Конечно, это неплохая улика против него, но, с другой стороны, диск мог и выручить, если придётся нанимать адвоката.
Буранов вставил диск под номером два в ноутбук. Когда началось воспроизведение, он снова увидел труп мужчины, а на заднем плане прямоугольный лист, который принял сначала за строительный материал. Сомнений быть не могло. Предмет один и тот же, что на втором диске, что на третьем.
Виктор снова вернулся к последнему диску и продолжил просмотр. Вика склонилась над прямоугольником серого цвета, хотя в кромешной тьме тяжело было определить истинный цвет. Наконец, она выпрямилась и приблизилась к камере. Вика встала рядом с трупом. Она что-то делала с ним. Если раньше Буранов видел, как Вика уродует тела, то теперь происходило что-то невнятное.
Труп шевельнулся и застыл. Вика вернулась к прямоугольнику и снова склонилась над ним. Динамики ноутбука издавали какие-то щёлкающие звуки, где-то лаяла собака. И место показалось Буранову сильно знакомым. Он приблизил лицо, и кончик его носа почти коснулся экрана. Заколоченные проёмы окон, пыльный пол. На секунду Виктор представил, как огонь пожирает это место, и всё понял.
Тот самый заброшенный склад. Это он.
Вика выпрямилась. Она подошла к камере и заглянула в неё. Буранов отпрянул от экрана. Он задыхался. Её лицо, серое и грязное, испачканное в каплях крови, похудевшее и осунувшееся, с красными глазами. Она не была похожа на ту милую женщину, которую Буранов любил при жизни. Тонкие губы сжаты в напряжении, волосы клочьями свисают и прилипли ко лбу и щекам; брови сдвинуты. Не лицо - череп, обтянутый кожей. Настоящая старуха, уродливая и ужасная.
Изображение завибрировало и взмыло вверх, в кадре на секунду появились деревянные потолочные балки. Затем, он снова увидел труп. Вика поднесла камеру совсем близко. Грязное окровавленное тело, с пустым выпотрошенным желудком. Буранов подавил в себе дрожь и ещё шире открыл глаза, пытаясь не пропустить ни единой детали. Каждая мелочь могла быть важна.
Камера скользнула вверх, выхватив маленькую грудь и тонкую шею. Виктор заметил синяки и порезы. А потом - улыбающееся лицо.
Безусловно, девушка была мертва. Её глаза - маленькие щёлочки, набухшие и воспалённые. Струйка крови из ноздри и рот. Рот, навсегда застывший в улыбке.
Что могло заставить человека улыбаться перед столь страшной смертью?
Камера поползла вниз. Шея, синяки, выпотрошенный живот. Отрубленные руки... Промежность.
Она блестела от крови, которая ещё струилась по внутренним сторонам бедер. В кадре появилась рука Вики. Буранов отодвинулся подальше, словно пытался убежать от того, что видит. Тремя грязными пальцами Вика держала кисть. Липкий кончик она макнула в кровь, а потом стала разворачиваться. И, наконец, Буранов понял, что значил этот прямоугольник и чем он был.
Холст.
Тёмными размашистыми линиями там была нарисована девушка без рук и ног. Просто тело, похожее на личинку с человеческой головой. Вика прислонила кончик кисти и провела ещё одну линию, дорисовывая изгиб бедра, которое обрывалось пустотой.
Буранов чмокнул слипшимися губами и произнёс что-то похожее на:
- Ааа....
Дрожащей рукой он хотел выключить видео, но изображение потухло само собой, и на экране появилось уже привычное послание - чёрный экран и жёлтые буквы, подрагивающие и не сменяющиеся.
«Жуть, правда?
Разве нормальный человек додумается до такого? Жаль, что ты при жизни не смог разлепить свои слипшиеся розовым дерьмом очи. Жаль, что не знал, какая сука живёт рядом. Вряд ли кто-то посмеет назвать её человеком, после того, когда увидит эти записи. Ты даже не представляешь, каким трудом мне даётся молчание.
Знаю, ты думаешь - какого хрена он прикопался ко мне, этот псих? Как в тех детективчиках, хе-хе J
У тебя есть денежки, мой друг. И у тебя есть долг перед всеми, кто стал её жертвой. При жизни ты совершил удивительный грех: был туп и не распознал в своей жёнушке исчадие ада. И теперь ты должен заплатить за всё, что сделала она, и чего не увидел ты, понимаешь? J
Но, просто деньгами тут не откупиться. Слишком велика цена. Ты должен страдать, проклинать её, чтобы на том свете тварь горела и горела, чтобы каждое проклятие впивалось ей под кожу тысячами раскалённых игл.
Знаешь, что я придумал? ...... J
Помнишь, ты подарил мне немножко крови? Сознаюсь, я обманул тебя, сказав, что разлил её в траве. Я же не дурак, верно? J