Затем, выстрел. Его эхо прокатилось по деревне, где-то далеко залаяли собаки.
- Эй! - душераздирающий крик сорвался на рык и стих.
Шалунов оттолкнул Буранова и спрыгнул с крыльца. Из-за пазухи он достал маленький пистолет и щёлкнул курком.
- Твою мать, - тихо выругался он и присел. - Романович, проверьте с Артуром дом. Глаз с Буранова не спускать!
- Ты...
- Делать! - оскалился Шалунов.
Буранова раздирало любопытство, но Романович, тот самый лысый, вцепился ему в плечо и затащил в дом.
- Свет! - гаркнул Романович.
- Справа, - ответил Буранов. В бок ему упёрся ствол автомата.
Щёлкнул выключатель, но ничего не произошло. Буранов подумал, что проще простого сейчас оттолкнуть Артура и прыгнуть в темноту. Романович включил фонарь. Луч выхватил всё ту же унылую обстановку, в которой Виктор прожил последний год.
- Говори, где тела, - сказал Романович.
«Помоги мне!» - взмолился Буранов.
- Шеф? - голос Артура перешёл на писк. Даже не верилось, что так мог говорить взрослый большой мужчина.
Луч фонаря метнулся по стене влево. Он остановился на огромном чёрном лице, которое заняло собой всю стену гостиной.
- Ё...! - только и успел крикнуть Романович.
Буранов и сам испытал настоящий, животный ужас, хотя видел Вику в её новом обличье не первый раз. Чернота вокруг носа, глаз и губ стала ещё гуще, она потрескалась, а из трещин сочилась кровь. Чёрные паутинки, расползающиеся от черноты по подбородку, шее и лбу пульсировали, словно вены.
Романович схватил Буранова за шиворот и прижал к себе, укрывшись им. Свободную руку с пистолетом он вытянул вперёд.
А, вот, Артур не выдержал и нажал на курок.
Комната превратилась в танцпол и светомузыку. Громкие хлопки закладывали уши, а горячие гильзы летели в разные стороны и, лязгая, падали на пол. Артур скрипел зубами и вжимал курок, словно от этого оружие начнёт стрелять больнее и быстрее.
Но Вика лишь смотрела на пули, которые пролетали сквозь неё. Страшное лицо оставалось каменным, слегка нахмуренным, словно мать застала своих детей за какой-нибудь проказой.
Романович отступил назад. Он открыл ногой дверь, пока Артур, не двигаясь, продолжал палить.
- Что ты делаешь? - дрожащим голосом спросил Романович Буранова. - Ты что-то вколол нам? Гипноз? Газ? Господи...
Чёрные губы оскалились, обнажив скользкий проём рта и желтоватые зубы. Вика зашипела, словно змея. Зловонное дыхание с силой торнадо обрушилось на них.
А затем Артур как-то смялся. Ни крови, ни царапин. Из него словно выкачали воздух. Окаменевшее тело громко шлёпнулось на пол.
- Е..., е...! - повторял Романович, пятясь назад.
Он всё так же прикрывался Виктором, когда его коллега превратился в смятую консервную банку.
Викино лицо исчезло. Романович оттолкнул от себя Буранова. Виктор упал на спину. Развернувшись, он посмотрел на лысого. Позади Романовича, заняв собой весь двор, стояла Вика. Ей стоило наступить на Романовича, и от того бы осталось мокрое место, но, кажется, она ещё не могла физически контактировать с этим миром. Её рука вытянулась.
Романович понял, куда смотрит Буранов. Он обернулся и увидел...
Обнажённую, стройную, с ужасным изменившимся лицом, липкую и скользкую.
Романовича тоже смяло, кости хрустнули, и обезображенный следователь упал.
Вика тяжело дышала, её грудь вздымалась.
«Любишь?» - услышал Буранов громогласный голос в голове.
Он не знал, что ответить. Если скажет «нет», что будет отчасти правдой, то она сделает с ним то же самое, что и с полицейскими. Если - да, то у него не останется шансов уничтожить её картину, а, значит, и её саму.
- Это она! Ааааа! Она!
- Викуля! Моя маленькая! Моя сладенькая девочка!
- Мы нашли её, Серёжа!
Буранов обернулся.
Родители Вики превратились в костлявых существ. Они ещё были живы, но окончательно сошли с ума. Только сейчас Буранов понял, что всё это время они искали Вику и, возможно, ходили за ним по пятам. Вот, кто эти проклятые воришки. Руки стариков по локти испачкались в крови, одежда висела на них, и, кое-где, порвалась, обнажая бледную кожу и кости. Глаза впали, рты словно провисли, немытые волосы висели клочками, испачканные в грязи.
- Будь с нами, родная! - крикнула Мария Анатольевна. Каждое слово давалось ей нелегко. В груди у матери что-то клокотало, будто там застрял настоящий гейзер.
Вика, не отвечая и не двигаясь, смотрела на них.
- Он не любит тебя, Вика! - крикнул отец, и Буранов подумал, что старик сейчас потеряет сознание.
- Он просадил все твои деньги!
- Он трахался с другой бабой!
- Он избавился от всех твоих картин!
Полицейских не было. Кажется, старики, каким-то образом, избавились от них. Правда, как в таком состоянии они могли одолеть огромных мужиков с автоматами, пока не ясно.