— Ни фига себе, заявочки. Вы что, мужики, совсем сдурели. Это ж машина, она денег стоит, — засуетился он.
— Время — деньги. А твоей развалюхе — грош цена в базарный день — небрежно бросил один из охранников.
Добры молодцы, крякнув, приналегли, и шутя оторвали левую сторону машины от земли.
— Вот умницы, сами подставились! — с этими словами Викинг подскочил к одному из охранников и вонзил костяшки пальцев чуть пониже основания черепа. Тот молча рухнул на землю.
— Что, Афоня, пупок развязался? — снисходительно бросил второй охранник, в одиночку удерживая солидный вес.
Его ироничное замечание слилось с каким-то по-детски наивным восклицанием Репьева.
— Берегись, он дерется!
Охранник среагировал на предупреждение очень профессионально. Отпустив машину и отскочив в сторону, он отмахнулся ногой, одновременно потянувшись за оружием. При столкновении с обычным противником это наверняка сработало бы. Но Викинг действовал очень быстро, выбирая кратчайший путь к победе. Незаметным движением уйдя в сторону, он уклонился от удара и, в свою очередь, угостил охранника могучим прямым в голову. Тому гостинец оказался не по зубам. Полуоглушенный, охранник уже не предпринимал попыток сопротивляться. Он стоял, пошатываясь из стороны в сторону, как это обычно делают сильно выпившие люди. Викинг, словно нехотя, сделал еще одно неуловимое движение, и большое тело тряпичной куклой, опустилось на траву.
Все произошло настолько быстро, что Репьев так и остался стоять на месте, наблюдая за происходящим с нескрываемым изумлением. Он не шелохнулся даже тогда, когда к нему направился Викинг.
— Ехал сюда поохотиться. И даже не думал, что станешь дичью.
Услышав эти слова, Репьев, наконец, ожил:
— Не трогай меня. Я сделаю тебя миллионером.
— Я уже давно миллионер, — резонно ответил Викинг. — У нас страна такая: нищих миллионеров.
— Ты не понял. Я сделаю тебя настоящим, долларовым миллионером.
— Не знаю, как кому, а мне противно быть сытым, когда вокруг столько голодных.
— Постой! — теперь Репьев пытался тянуть время, надеясь, что каким-то чудом здесь появятся люди.
Но Викинг сразу раскусил уловку фабриканта. И поэтому не стал медлить.
Несколько дней Седому пришлось крутиться, как белка в колесе. К повседневным заботам, решение которых в последнее время требовало непомерных усилий, прибавились хлопоты, связанные с убийством Репьева. В этой смерти пахану некого было винить, кроме самого себя. Не лиши он фабриканта дополнительной охраны, тот, скорее всего, был бы цел и невредим. Мало того, что грозил иссякнуть один из самых полноводных денежных истоков, приходилось думать и о том, чтобы следователи не ухватились за цепочку, на одном конце которой был покойный, а на другом — люди из ближайшего окружения Седого.
Поскольку о смерти Репьева уголовники узнали значительно раньше, чем милиция успела начать серьезное следствие, им удалось без проблем ликвидировать самые компрометирующие документы. Увы, помимо «склонных к самовозгоранию» бумажек, очень много пикантных историй мог поведать следователям один человек, чья официальная роль в предприятии Репьева непременно заставила бы насторожиться сыщиков. А если учесть, что этот человек не имел опыта задушевных бесед со знающими свое дело орлами из следственного отдела… Короче, хоть и очень не хотелось Седому принимать такое решение, человек этот должен был исчезнуть. Как исчезнуть — здесь выбирать было не из чего. Не в Америку же его отправлять. Ненадежного субъекта вывезли на муниципальное место захоронения, которое назвать кладбищем язык не повернется, где покоились бомжи, нищие, бродяги и неустановленные государством личности, и «подселили» к какой-то старушке, пребывавшей под холмиком с надписью «неизв. № 13».
В день, когда холмик № 13 принял нового постояльца, у Седого состоялся разговор с угрюмым типом по кличке Хмырь. Пару недель тому назад Хмырю была поручена очень важная миссия: убедиться, не подался ли в самом деле Истомин на восток нашей необъятной родины. Результаты вояжа, что называется, окончательно сбили Седого с панталыку. Хмырь засек капитана в Хабаровске, где тому удалось устроиться на работу.
— Ты не туфтишь? Это точно он? — продолжал сомневаться Седой.
— А кто же еще!? — возмутился Хмырь. — Я его рожу на всю жизнь запомнил. Этот ментяра мне второй срок впаял.
— Чего ж его занесло в такую даль? Мог бы и где-нибудь поближе осесть.