Викинги захватили все награбленные арабами сокровища. Их было столько, что, как пишет летописец Снорри, по всему Северу ходили слухи, будто ни одному викингу не доставалось столько добычи, сколько Сигурду в этом походе.
По словам деда, Сигурд являлся одним из дальних предков Глеба. Грех было не воспользоваться славным опытом родственника, естественно, сделав поправку на определенные обстоятельства.
В преступной иерархии Глотова Штопор занимал довольно скромное место. Он не располагал ни большими деньгами, с помощью которых можно было влиять на развитие событий, ни отрядом боевиков, готовых по первому слову действовать без жалости и сомнений, ни умением планировать и осуществлять прибыльные операции. То есть, исходя из чисто практических соображений, его фигуру среди городских уголовников никак нельзя было считать ключевой. Но существовали и другие, чисто психологические факторы, и в этом смысле личность Штопора оказывалась вне конкуренции.
Возможно, на заре существования Глотова, в пору расцвета тайного приказа и трепетного отношения государства к пыткам как к универсальному методу дознания, имелся в городе заплечных дел мастер такого класса и масштаба. Да и то сомнительно. А их убогие последователи из ГПУ-НКВД, скорые на руку, но лишенные фантазии, Штопору и в подметки не годились, поскольку уголовник любил свое дело и относился к нему творчески, словно архитектор, создающий шедевр зодчества, или изобретатель, выдумавший безотказный тип вечного двигателя. Причем, Штопор не был психически больным маньяком-садистом, что подтверждали и несколько психиатрических экспертиз, а являлся нормальным человеком, для которого одинаково важен и интересен как сам процесс, так и результат. Поэтому можно было быть уверенным, что он не угробит допрашиваемого в припадке бешенства, а доведет дело до логичного конца.
Седому это сокровище досталось совершенно случайно. Долгие годы Штопор оттачивал свое искусство в Ростове, где у него было куда более обширное поле деятельности. Но хозяева этого виртуоза погорели на одной, казавшейся беспроигрышной, афере. Одна из ниточек грозила привести следствие к Штопору, и он счел за лучшее убраться от греха подальше. Так заплечных дел мастер оказался в Глотове. Здесь серьезной работы было мало, но и в мелочах Штопор сумел проявить себя во всем блеске. Его подопечные «раскалывались» в кратчайшие сроки и при этом, по крайней мере внешне, сохраняли вполне товарный вид. Скажем, бизнесмен, после общения со Штопором, соглашавшийся платить, сколько ему сказали, мог в тот же день отправляться на работу. Предшественникам Штопора для получения аналогичного результата пришлось бы минимум на месяц уложить человека на больничную койку. Как ему это удавалось — никто не знал. Штопор предпочитал работать один.
Чтобы развлечься, Штопор не жаждал шумных компаний. Для отдыха ему требовалось всего две вещи — бутылка и компаньон, причем, не для задушевных бесед за стопарем, а как существо, видящее в Штопоре не столько собутыльника, сколько палача, а потому всеми силами старающееся угодить ему, в частности, моментально и подробно отвечающее на любой вопрос. Таким образом, и развлечения являлись для Штопора своеобразным продолжением его работы.
Он соорудил в своем гараже небольшую комнатку с холодильником, телевизором, столом, диваном и стульями. Безразличие к человеческим жизням у Штопора в какой-то мере распространялось и на его собственную, поэтому о личной безопасности он шибко не задумывался, а регулярно менявшиеся собутыльники мастера пыток боялись только его и никого больше.
Уже начало темнеть, когда Викинг очутился у бетонного забора, внутри которого находились гаражи. Он легко преодолел забор и оказался внутри своеобразного автомобильного городка со своими улицами, переулками и тупиками, живущего особой, резко отличающейся от существования остального города, жизнью.