Долгорукий задумчиво перебирал лежавшие перед ним листы бумаги. Его изощренный в коварстве ум просчитывал десятки хитроумных комбинаций, отбрасывая их одну за другой. По всему выходило, что убрать Сынка и при этом сохранить хотя бы лояльное отношение к отца невозможно в принципе. Рассчитывать запугать Перстня было, по меньшей мере, наивно. Для него в этой жизни не было ничего страшнее смерти сына. Подстроить «несчастный случай»? Уже теплее, но подобные операции требуют особо тщательной подготовки, и сохранить все в тайне в таком сравнительно небольшом городе, как Глотов, очень непросто. Нанять человека со стороны, который шлепнет пацана и скроется во мраке неизвестности? Нет, если убийца останется нераскрытым, Перстень скорее всего решит, что это месть за пропажу контейнера, и затаит зло опять же на Долгорукого. Так что личность киллера или организатора покушения должна быть Перстню известна, но не иметь никакого отношения к Юрию Михайловичу.
И тут Долгорукого осенило. Простая, как и все гениальное, комбинация изящно решала проблему. Сынка должен приговорить Жерех. Жерех, который люто ненавидит Перстня и готов устроить ему любую подлость. Правда, Долгорукий обязался обеспечить защиту Перстня и его окружения от посягательств местных авторитетов, но исчезновение контейнера все изменило. Надо намекнуть кому следует, что проштрафившегося Сынка он лишает своего покровительства, и в первую очередь дать знать об этом главному пахану Глотова — Седому, чтобы не вздумал помешать Жереху отомстить. А когда все произойдет, ненавязчиво указать Перстню на убийцу сына. Пусть не сразу, но Илья Самойлович поймет, что расплатиться с Жерехом он сможет только с помощью москвичей. И ради того, чтобы отомстить убийце, будет усердно выполнять все приказы Долгорукого.
В превосходном расположении духа Юрий Михайлович принялся складывать бумаги, но неожиданная догадка испортила все настроение. Не было никакого случайного нападения на сына Перстня, а имела место тщательно спланированная Жерехом операция. Зная о деловых качествах Сынка, Жерех организовал похищение контейнера, прекрасно понимая, что за этим должно последовать. Разделаться с сыном своего врага руками его покровителя — воистину дьявольский план разработан старым авторитетом. Но в одном он крупно просчитался. Да, сейчас Жерех может торжествовать. Ему даже позволят ликвидировать Сынка своими руками. Но потом, если Перстень будет во всем послушен Долгорукому, ему помогут расквитаться с убийцами сына. Так что дни Жереха сочтены. Что ж, уже много лет тому назад было сказано: «Собрался мстить — рой сразу две могилы».
Настроение Долгорукого снова улучшилось. Жерех хотел попользоваться им, а выходит, что он попользуется Жерехом. Москвич и не подозревал, что такая стройная система его умозаключений построена исключительно на эфемерном фундаменте догадок и предположений. Это было серьезной ошибкой, за которую еще придется расплачиваться.
Глотовский вокзал строился сразу же после войны в расчете на простого советского гражданина. С того времени наш человек стал еще проще, а здание вокзала окружало эту простоту соответствующим уровнем комфорта и сервиса. По внешнему виду ему можно было дать лет триста, зайдя внутрь к этому сроку хотелось прибавить как минимум столько же. Останавливала лишь мысль о том, что первые железные дороги на Руси появились немногим больше ста пятидесяти лет назад. Те редкие детали интерьера, что хоть как-то радовали глаз, были, как сейчас говорят, приватизированы или, как говорили раньше, украдены. Даже массивные медные ручки, некогда украшавшие входную дверь, умудрились своровать, и их заменили вставленной в оставшиеся от ручек отверстия толстой проволокой. Висевшие на здании часы наверняка показывали бы точное время два раза в сутки, если бы у них была минутная стрелка. Единственным, хотя и сомнительным достоинством вокзала было удачное размещение зала ожидания, совмещенного с камерами автоматического хранения, рядом с туалетом. Бивший оттуда тугой запах взбадривал транзитных пассажиров, не давая им проспать свой поезд.
Викинг бродил по вокзалу уже минут сорок, злобно поругивая Белова. Георгий с утра умчался по каким-то срочным делам и упросил Глеба встретить своего делового партнера, впервые приезжающего в Глотов. Викинг, как идиот, приперся за пятнадцать минут до прибытия поезда, и тут его обрадовали, что тот опаздывает почти на час. Времени было, что называется, ни в пять, ни в десять. Ни домой заскочить, ни какими-нибудь делами заняться — стой и жди.