— Именно, — поддержал Креста Седой. — Но будет лучше, если люди Кучера сработают так, что ни у нас, ни у ментов к ним не будет претензий.
Викинг прекрасно понимал, что полоса удач должна когда-нибудь закончиться, и был готов к этому. Не то чтобы он не верил в свои силы — просто знал, что конечный результат, кроме всего прочего, зависит от суммы случайных обстоятельств, в просторечии называемых везением или невезением. До сих пор случайности либо играли Викингу на руку, либо не мешали ему. Но так не могло продолжаться до бесконечности.
И вот злосчастное пятно автомобильного масла, пролитое чьей-то некстати дрогнувшей рукой, стало материальным воплощением судьбы, довольно неказистым, прямо скажем, воплощением, но со своей ролью справившимся безукоризненно. Человек, одним неверным движением круто изменивший сюжет разыгравшейся драмы, и думать забыл о своей маленькой оплошности, не подозревая, что тем самым он спас от верной гибели не одного и не двух уголовников и одновременно вплотную подтолкнул к смертельной черте Викинга. Да и о чем он мог подозревать, маленький камушек, скатившийся с горы и, при всей своей ничтожности, спровоцировавший грандиозный обвал находившихся в состоянии неустойчивого равновесия гигантов. Ему даже не дано узнать, к каким глобальным результатам привело его ничтожное шевеление.
Надо сказать, что Викинг не раз с тяжелым сердцем подумывал о разнообразных случайных неприятностях, которые, возможно, поджидают его во время очередной операции. Например, о том, что не заведется в нужный момент автомобиль, или некстати подойдет милицейский наряд, или жертва, изменив многолетней, устоявшейся привычке, сделает абсолютно непредсказуемый шаг — да мало ли что еще. Викинг свято верил в непогрешимость выражения «везет сильнейшим», в то, что очень часто именно субъективные факторы ускоряют реальную расстановку сил. История, по крайней мере та ее часть, которую он отлично знал, только укрепляла эту уверенность.
В XI веке, когда походы викингов близились к закату, с ними происходило особенно много различных трагических случайностей. То в обычно тихое время года разыгрывались небывалые шторма, топившие корабли, то из-за невероятных для этих непревзойденных мореходов ошибок в навигации они исчезали в открытом океане, да и болезни стали косить воинов куда энергичнее, чем в предыдущие годы.
Викинг ни секунды не сомневался, что объективно уголовники гораздо сильнее его. Но он был уверен в том, что в каждой отдельной операции преимущество на его стороне. Они просто не в силах противостоять его внезапным могучим ударам. Нелепая осечка указала Викингу на то, что удача, до сих пор сопутствовавшая ему, решила переметнуться на сторону сильнейшего. И хотя Глеб интуитивно ждал этого момента, его не покидало ощущение, что конец везению пришел слишком рано. Много, слишком много еще предстояло сделать. А главное — он придумал новый многообещающий план. Не подозревая, что его стараниями Седой отчаянно схлестнулся с Перстнем, Викинг собирался осуществить одну хитроумную комбинацию, просто обязанную направить уголовников по очередному ложному пути, на котором они безусловно наломали бы немало дров. Но случившаяся осечка насторожила Викинга, при таких обстоятельствах он не решился на рискованнейшую операцию, которая должна была запустить механизм дьявольской игры.
Что поделаешь, боевая наука берсерков оставила свой глубокий след и в сознании Викинга. Конечно, он не верил в то, что можно предсказать судьбу по полету копья или внутренностям убитого тобой животного. Но существовал целый ряд явлений, мимо которых обычный человек пройдет, не задумываясь, заметным образом влиявших на те или иные поступки Викинга и принятие им решений. Непоколебимая вера в то, что удача сопутствует сильнейшему, заставила его отказаться от задуманного, приступить к разработке планов, в минимальной степени зависящих от случайностей.
Куда больше, чем приметам, Викинг доверял фактам. А они радовали еще меньше. Одному из уголовников, к тому же сумевшему рассмотреть и, возможно, запомнить его лицо, удалось спастись. Надежды на то, что, мчась в панике на запредельной скорости, он врезался во встречный рефрижератор или одиноко стоящее на обочине дерево, было маловато. Да и случись такое, об этом непременно раструбили бы местные журналисты. Значит, уголовник благополучно добрался до своих. Пытался ли он скрыть, что трусливо бежал, не попробовал ли выдумать какую-нибудь правдоподобную историю о том, что его вообще не было на месте событий? Ведь урки подобной трусости обычно не прощают, карают жестоко. Может быть, но на это нельзя надеяться. Исходить следует из того, что паханам все известно и теперь их люди сбивают ноги в поисках наконец-то вычисленного убийцы.