Сделав шаг навстречу уцелевшей пока троице, Мо подпрыгнул высоко вверх, одновременно выбросив ноги вперед и немного в стороны. Зрителям этот двойной удар показался хотя и весьма впечатляющим, но довольно слабым. Однако двое парней тут же, не удержавшись на ногах, пробороздили пятой точкой несколько метров заасфальтированной дорожки. Последний уцелевший в бою оказался настолько глуп, что не сумел ничему научиться на ошибках приятелей. Он попробовал достать зависшего в прыжке китайца, но нарвался на несколько неуловимых, словно нанесенных кошачьей лапой, зуботычин. Удары эти обладали каким-то специфическим действием. «Герой» остался стоять на ногах, но голова на неопределенное время потеряла всякий интерес к управлению телом. Поэтому, когда Мо угостил его напоследок легким пинком под зад, парень, словно зомби, неуверенным шагом двинулся вперед и, наверное, совершил бы кругосветное путешествие, если бы не встретился с деревом, обняв которое, так и застыл, возможно, до утра.
Тем временем жертвы двойного удара вскочили на ноги и, увидев, что китаец направляется в их сторону, не сговариваясь, бросились бежать. Причем, один из них от страха совсем потерял голову и налетел на мирно стоящего Слоника.
— Не сюда! — схватив беглеца за шиворот пояснил тот и, развернув, мощным пинком отправил в нужном направлении.
— Мо, берегись! — вдруг воскликнул Сынок, все это время не спускавший глаз с поля боя.
У парня с вдребезги разбитым носом в кармане оказался нож, а полученное увечье вызвало у него приступ дикой ярости. Выставив вперед отточенное лезвие, он пошел на китайца.
— Спряць, а то изувецю, — впервые за все время сражения подал голос Мо.
Но с таким же успехом можно было пытаться договориться с гориллой или орангутангом. Парень бросился в атаку, целя даже не в живот, что случается чаще всего, а в сердце. Мо легко ушел в сторону, перехватил правой рукой кисть с ножом, а левой ударил с внешней стороны по локтевому суставу. Резко, коротко и сильно. Может, хруст и раздался, но из-за рева покалеченной жертвы его никто не услышал.
— Я зе предупрездал, — хладнокровно прокомментировал случившееся китаец.
Сынок одобрительно похлопал его по плечу. Мо убедительно доказал, что хорош не только в тренировочных поединках. Китаец стоил тех денег, которые получал.
Викинг дважды нажал на кнопку звонка. В последнее время Лена неоднократно предлагала ему вторую пару ключей, но он всякий раз шутливо отказывался. Наконец, чтобы прекратить затянувшийся спор, он выдал:
— А если я в твое отсутствие начну водить сюда других женщин?
После этого вопрос о ключах больше не обсуждался.
Лена открыла дверь сразу же. Видно было — ждала. Викинг протянул ей фигурку из обсидиана, очень похожую на сказочного дракона. Этот поделочный камень, обработанный природой искуснее любого резчика по камню, он случайно нашел во время тренировок и не мог не отметить его редкую красоту.
Женщина с восторгом приняла подарок, лицо ее светилось неподдельной радостью и восхищением. Хотя, казалось, чему восхищаться. Любой из презентов других поклонников Лены стоил в десятки, а то и в сотни раз дороже. Но, как известно, дорог не подарок. А в данном случае и не внимание, а личность дарителя. И поэтому все подношения Викинга неизменно оказывались на самом видном месте, а золотые безделушки были сложены в коробочку — на черный день.
Нечто подобное происходило и с убранством квартиры. Раньше Лена обставляла ее, руководствуясь исключительно собственным вкусом и мимолетными капризами. Теперь все изменилось. Не понравилась Викингу статуэтка кентавра с головой Карла Маркса и грудью кормящей женщины — долой статуэтку. Раздражали своим клацаньем в самый неподходящий момент занавески из обрезков бамбука — вон их. Вечно путался под ногами пуфик «кошачья мордочка» — и пуфик туда же. Их места методом проб и ошибок занимали вещи, получившие полное одобрение Викинга. Вот к чему привело удивительное сочетание привычки во всем потакать прихотям состоятельных клиентов и желания угодить любимому мужчине.