Седой не хуже Степняка знал о том, что творится в преступном мире. Но он понимал и то, что, если не взять отчаянных юнцов под свою опеку, они займутся делом самостоятельно и в конце концов задавят своей численностью. К тому же он явился сюда обсуждать совсем другие проблемы и поэтому не стал поддерживать разговор, ограничившись лишь односложным поддакиванием. Степняк сей невнятный намек понял и немедленно перешел к делу.
— Связался я тут кое с кем. Имен называть не стану, но, поверь, одного их слова хватит, чтобы зоны взбунтовать или министра сменить. Они уверяют, что из серьезных людей никто тебя не прессует. Жереха — да, маленько поучили уму-разуму, но с тех пор в ваши разборки никто не встревал.
— Тогда кто же?
— Не знаю. В области тоже все нормалек. Местные менты тебя уважают. Так что, вроде некому.
— То-то и оно, что некому, а братву хоронить не успеваем.
— Значит, не там ищешь. Пораскинь как следует мозгами, кто в твоей смерти самый большой интерес имеет.
— Да я здесь как бы побоку. Они хотят всех авторитетов уделать.
— Может, менты пошаливают. В Москве, говорят, такие случаи были. Втихаря гасили паханов.
— То Москва. А у нас они вот где, — Седой сжал кулак, желая как можно нагляднее продемонстрировать место, которое органы охраны правопорядка занимают в системе организованной преступности Глотова.
Степняк осуждающе покачал головой. Он знал, что в кулаке можно держать отдельных представителей закона, иногда целые подразделения, но не всю милицию в целом. Даже не касаясь нравственной стороны дела, можно утверждать, что у преступников не хватит денег, чтобы купить милицию на корню.
— Тебе, конечно, на месте виднее, — осторожно заметил он. — Но по-моему, кроме ментов, мочить твоих людей больше некому.
Седой снисходительно улыбнулся. Совсем тронулся человек на старости лет. Хоть бы телевизор включал почаще. Увидел бы тогда, как бойцы элитных ментовских подразделений — омоновцы, спецназовцы — выезжая на задержание сутенеров, розничных продавцов наркоты и прочей шушеры, натягивают на лица маски, чтобы их потом не узнали да по стенке не размазали. Ну сказанул Степняк — милиция. Пусть ею добропорядочные граждане детей на ночь пугают. А ему надо искать злодея где-то в другом месте.
Примерно так рассуждал пахан, не подозревая, что вскоре ему придется круто изменить свое мнение.
Господин Купцов был бизнесменом. Да и грешно с такой фамилией заниматься каким-то другим делом. Хотя наверняка по всей России многие Купцовы были рабочими, крестьянами, артистами и даже ассенизаторами. Честно говоря, и наш Купцов далеко не сразу окунулся в бизнес. Долгое время он служил чиновником, умудрился выбиться из рядовых в какие-то мелкие начальники и в этой должности сумел оказать Жереху неоценимую услугу. Именно поэтому бизнес его шел в последнее время неплохо.
Была у господина Купцова одна маленькая слабость. Любил он как следует попариться. Поэтому на своем дачном участке он соорудил баньку, где все было устроено без электронагревателей и прочих современных штучек, сугубо по-старому, с дровами, раскаленными камнями и душистым квасом. Даже веники Купцов вязал сам: березовые и дубовые.
Каждую пятницу Купцов приезжал на дачу вместе с секретаршей, которая по совместительству успешно выполняла функции банщицы. Уж очень ему нравилось, когда обнаженная женщина хлестала по спине покрытым мелкими листочками веником. Иногда из-за этого и допариться до конца не удавалось. Но чаще всего после бани они вдвоем ужинали и только после этого занимались любовью.
Зарядивший к вечеру дождь только усиливал очарование парилки. Пока секретарша заканчивала накрывать на стол, Купцов нежился на втором сверху полке. Так у них повелось практически с самой первой совместной поездки. Женщина должна ублажать мужчину, немедленно исполнять все его прихоти. Особенно, если он ее начальник.
Купцов неторопливо сполз вниз и плеснул из глиняной кружки на раскаленные камни. Оттуда ударила тугая волна горячего пара. Все тело обволокло блаженной истомой, словно каждая его клеточка очищалась от накопленных за неделю грязи, усталости, отрицательных эмоций. Сейчас самое время основательно пройтись веничком по распаренному телу, чтобы поймать момент наивысшего кайфа. Что же это подруга так некстати задерживается?