Он продолжал молчать, только неожиданно подался вперед, садясь ближе и поправляя одеяло так, чтобы я была укрыта по самый подбородок, а я скованно застыла, не ожидая такого жеста от него. Скорее он бы обмотал меня этим одеялом, чтобы придушить и решить все проблемы разом.
Хуже было только то, что руку он не убрал, даже когда одеяло было на месте.
И я нервно вздрогнула, когда он прикоснулся кончиками длинных пальцев к коже на моей шее.
Они были горячими, даже несмотря на его ледяное сердце.
А я покрылась мурашками от этого прикосновения, потому что совершенно не ожидала ничего подобного.
Что это?
Новая проверка?
Очередная попытка вывести меня на эмоции и повеселиться?
Я затаила дыхание, всматриваясь осторожно в его глаза и отчего-то не замечая в них злости или привычного холода, который был всегда, когда Варг злился по-настоящему.
И не позволила себе пошевелиться, даже когда он подался вперед всем корпусом, почти придавив меня торсом, чтобы вслед за пальцами провести по моей шее кончиком носа, глубоко вдыхая.
Он не пытался причинить боль.
Не был груб.
А я ошеломленно и скованно распахнула глаза, когда ощутила запах его тела, которое теперь было так близко.
Больше он не пользовался теми резкими холодными духами.
И его родной аромат казался мне непозволительно теплым.
Непривычным, но… не был отталкивающим или неприятным.
— На тебе нет грязи, — проговорил Варг приглушенно, а я тяжело сглотнула, ощущая новую удушливую волну перепуганных мурашек, которые разнеслись по телу, оттого что я ощутила его дыхание на своей коже.
Что он творил?
А главное, что этим преследовал?
В какой-то момент мне даже показалось, что он сам стал дышать иначе.
Что не сразу смог выпрямиться и снова смотреть мне в глаза, конечно же замечая, как я сжалась от непонимания происходящего и смысла в том, что он делал.
— Я не знаю, что такое любовь, Лиза.
Сердце пропустило удар от этого признания самого ледяного и жуткого из всех демонов на свете.
Сейчас я знала только одно: он говорит правду.
Говорит начистоту, словно возвращая мне ту прямоту и откровенность, с которой я до этого говорила с ним.
И это было странно.
Но чертовски волнительно.
— В мире, в котором я живу, это чувство лишнее. Оно подобно слабости. А слабость люди не прощают.
— В твоем мире только лед и жестокость, — тихо проронила я, не ожидая от него ответа, но видя, как Варг кивнул очень серьезно и с полным опознаванием того, что говорил сейчас.
— Тепло развращает. Оно оставляет мнимое чувство защищенности и покоя. Заставляет тебя расслабиться и перестать бороться. Лед же как правда. Он жесток, но справедлив. Он не позволит тебе питать пустые надежды. Холод заставляет собраться, действовать, принимать решения. Холод убивает слабых, но сильных делает еще сильнее. Он не будет лгать тебе о том, что путь, который ты пройдешь, ступив на лед, будет легким. Не будет молчать о возможной смерти. Но если ты пройдешь эту дорогу, то больше не будешь бояться ничего.
Я только заморгала, потому что эти слова отчего-то зацепили меня.
Ведь Варг не был глупцом.
Он не был мажором, как тот же Лекс, хотя при его статусе и возможностях явно мог себе это позволить.
Каждое слово было им взвешено и выверено.
Он не говорил ничего лишнего и в принципе предпочитал молчать и наблюдать.
Должно быть, поэтому я так серьезно отнеслась с тому, что услышала от него сейчас, внутренне даже как-то собравшись, когда еще несколько минут назад мне казалось, что всё кончено и больше нет смысла бороться за свою жизнь и свободу.
Удивительно, что именно он заставлял меня думать иначе.
Мой палач давал мне крылья.
— Люди жестоки по своей натуре. Они страшнее животных тем, что без должного страха и запретов становятся гниющей массой, жаждущей совершать всё самое низкое и подлое. Дай людям свободу — и это приведет к полной анархии и разрухе. Лишь единицы обернутся и протянут руку тем, кто попал в беду. Большинство же скинет тебя с обрыва и будет стоять до последнего, чтобы убедиться, что ты мертв.
Кажется, Варг еще никогда не разговаривал со мной вот так.
Словно воспринимал равной себе.
Словно делился опытом своей жизни, о которой я ничего не знала, понимая уже сейчас, что едва в ней было что-то хорошее и доброе.
Ведь люди не становятся такими, как Варг, просто так, с рождения.
То, что сделало его сердце ледяным и безжалостным, было явно очень страшным.