— А ты нашла книгу фон Листа, о которой я тебя просил? — ответил он, даже не взглянув на лакомство.
— Какой же ты гад! — воскликнула она, сразу обозлившись. — Я ношусь по всему городу, ищу ему то, что ему угодно. Я его кормлю. Он ругается — я слушаю. Ни в чем ему не перечу. А ты не думал, что мне может надоесть?
— Нет, не думал, — ответил он насмешливо. — Я же вам нужен — тебе и твоему так называемому отряду…
Тут Жозефина уже всерьез рассердилась. Она швырнула пирожное на стол и закричала:
— «Так называемому»? Ну, ты и сволочь, Ле Биан! Да без этого так называемого где бы ты сейчас спрятался? Тебя же боши чуть не схватили!
— Ну да, а если бы я вас не встретил, мне бы и прятаться не пришлось.
— Ага, — презрительно ответила Жозефина. — Никто тебя не заставляет любить родину. На всякой войне бывают герои, а бывают трусы.
Ле Биан встал и подошел к Жозефине. Он ласково погладил ей волосы, а она его не оттолкнула.
— Прости меня, — тихо сказал он. — Я нервничаю, потому что никак не могу разгадать тайну этой проклятой книги. А притом мне кажется, что в ней-то и лежит ключ ко всей этой истории.
Жозефина подвинула стул и села за стол. Она развернула сверток, вынула пирожное и с очаровательной улыбкой лакомки поднесла ко рту.
— Хорошо, господин учитель, — сказала она с набитым ртом. — Тогда объясните мне все сначала. Кажется, я пропустила несколько уроков.
Ле Биан улыбнулся. Он тоже сел и подвинул книгу ближе к себе, чтобы Жозефина не испачкала ее кремом от нормандского пирожного.
— Ты видишь уникальную вещь, — начал он, словно читая лекцию внимательным слушателям. — Это Четвероевангелие; они, конечно, все традиционные, но это не похоже ни на один известный список Евангелия. Оно написано рунами — древним письмом викингов. Других таких примеров я не знаю, а я их Бог знает сколько держал в руках. В общем, это очень древняя рукопись с миниатюрами, вероятно, переписанная какими-то монахами. Скорее всего, она древнее изобретения книгопечатания. Насколько я сам видел и знаю, склонен был бы ее датировать предположительно X веком — тем временем, когда викинги Роллона поселились в наших местах и многие из них еще не знали латинского алфавита. Вероятно, было задумано распространять Евангелие среди людей Севера, чтобы помочь их обращению в христианство. Но ты, конечно, спросишь меня, откуда я знаю, что Евангелие нормандское.
— Да нет… ну да… почему же? — пробормотала Жозефина, никак не ожидая, что ее о чем-нибудь спросят.
— Это очень просто, — продолжал Ле Биан. — Просто, а вместе с тем сложно. Сейчас скажу. Некоторые отрывки в книге написаны по-латыни. Простым глазом трудно разглядеть, но я смотрел через лупу и, насколько могу судить, чернила там другие. И я вовсе не удивлюсь, если латинские записи окажутся более поздними, чем рунический текст. Но там есть еще кое-что и похлеще, и вот этого я уже не понимаю…
— Чего ты не понимаешь? — перебила его Жозефина уже сама. Видно было, что ей все интереснее слушать.
— В конце кодекса, на странице, которая, должно быть, первоначально была пустой, есть странная таблица — что-то вроде конкорданса. Там пять латинских букв и пять соответствующих им рун, но не видно никакой логики: на самом деле они друг другу никак не соответствуют. Смотри:
Уже несколько часов ломаю голову над этой страницей и не могу понять, что бы это значило.
Жозефина взяла книгу и тоже принялась внимательно рассматривать последнюю страничку. Она вглядывалась и в знакомые буквы, и в те значки, которые для нее были не понятнее китайских иероглифов.
— И еще есть коротенькая запись вот тут, на заглавной странице внизу. Смотри:
Это мог бы быть какой-то шифр, но не такими рунами! Они ни к чему не относятся. Как я думаю, это буквы из футарка — первого рунического алфавита, придуманного около IV века. Потом появился упрощенный вариант из шестнадцати знаков вместо двадцати четырех.
Девушка ниже наклонилась над книгой и прищурилась.
— Смотри-ка, — сказала она очень тихо, очевидно, задумавшись. — Тут такие смешные черточки. Вот эта шляпка вверху, да и эта сбоку, пожалуй.
— Ну да, — раздраженно ответил Ле Биан. — Это руны. Буквы такие, сколько можно толковать?
— Я не тупая, — ответила Жозефина, тоже рассердившись. — Я только хочу сказать, что эти черточки зачем-то, не знаю зачем, пририсовали позже. Сразу видно, что ты никогда не подделывал отметки в дневнике. А я хорошо навострилась переделывать нолик на шестерку, а четверку на семерку. Поупражняться только надо.