Спальня представляла собой очень величественное и просторное здание, хотя сейчас людей в нем было меньше, чем раньше. Это было вызвано тем, что епископ Поппо постоянно предупреждал короля Харальда, что тот должен во всех аспектах вести жизнь христианина, и король отказался от услуг большинства своих женщин, оставив только нескольких самых молодых. Те из более старших женщин, которые родили ему детей, сейчас жили где-то внутри крепости. Однако именно в данное утро внутри и снаружи дома наблюдалась повышенная активность, множество людей обоего пола бегало в беспокойном оживлении. Некоторые из них останавливались, чтобы посмотреть на приближающуюся процессию, спрашивая себя, что все это может означать. Но брат Маттиас, прекратив петь свою песню, подобно пьяному, пробирался через толпу в комнаты короля, а Орм и Токе следовали за ним.
— Брат Виллибальд! Брат Виллибальд! — кричал он. — Есть еще бальзам в Гиллеаде! Великий король, радуйся и благодари Господа за то чудо, которое он сделал для тебя, и скоро твоя боль утихнет. Я подобен Саулу, сыну Киша, поскольку пошел искать пиявок, а вместо этого нашел святыню.
В то время как люди Орма пытались с большим трудом внести колокол в спальню короля, брат Маттиас начал рассказывать обо всем, что произошло.
Орм и его товарищи приветствовали короля Харальда с величайшим почтением, с любопытством разглядывая его, поскольку имя его было на слуху у всех с тех пор, как они могли что-то помнить. Им казалось странным после всех этих лет видеть его в столь болезненном и печальном состоянии.
Кровать его стояла напротив узкой стены, вблизи от двери. Она была из тяжелого дерева, высокая, полная подушек и покрывал, размеры ее были таковы, что три-четыре человека вполне могли бы разместиться на ней, не стесняя друг друга. Король Харальд сидел на краю, обложенный подушками, закутанный в длинный халат из меха выдры, на голове у него была желтая вязаная шерстяная шапочка. На полу около него сидели на корточках две молодые женщины, между ними стояла сковородка с горящими углями, каждая из них держала у себя на коленях по ноге короля, грея ее.
Даже самый неосведомленный человек, увидев его, инстинктивно догадался бы, что перед ним большой король, хотя признаки королевской власти отсутствовали, а на лице у него было выражение глубокого горя. Его большие круглые глаза светились меланхолическим ожиданием неизбежной агонии, когда его взгляд скользил по лицам вошедших и в конце концов остановился на колоколе. Казалось, что ему не слишком интересно это зрелище, он дышал прерывисто, как будто запыхавшись, поскольку боль временно отпустила его, и он ожидал, что она вернется и вновь начнет мучить его. Он был крепко сложен и выглядел сильным, с широкой грудью и мощными плечами, лицо его было большое и красное, с блестящей кожей, на которой не было морщин. Волосы его были седыми, но борода густая, спадавшая ему на грудь волнами, была седеюще-желтой, хотя в середине ее пролегала узкая полоска, спускавшаяся от нижней губы, которая сохранила свой желтый цвет полностью и в которой совсем не было седины. Лицо вокруг рта было мокрым от лекарств, которые он принимал для избавления от боли, так что оба его синих зуба, знаменитые своей длиной и цветом, блестели особенно ярко, как клыки старого кабана. Глаза его были навыкате и налились кровью, но страшное страдание светилось в них, оно же было написано на его широком лбу и в мохнатых бровях.
Епископа Поппо не было в комнате, так как он всю ночь бодрствовал у постели короля, молясь за него. Ему приходилось выслушивать страшные ругательства и богохульства, когда боль становилась особенно невыносимой, так что в конце концов он был вынужден удалиться и немного отдохнуть. Но брат Виллибальд, который также не смыкал глаз всю ночь, экспериментируя вместе с братом Маттиасом над различными лекарствами, умудрился сохранить бодрость духа. Это был маленький, сморщенный человек, с большим носом и поджатыми губами, с красным шрамом у виска. Он энергично кивал головой, когда слушал рассказ брата Маттиаса о том, что произошло, и схватился за голову, когда увидел, как колокол показался в дверном проеме.