— Есть. — Я достал не значок студента академии, а бутылку вина и сунул деду в руки. Тот внимательно посмотрел на бутылку и произнес:
— Надо же, сюда не только дурни поступают. — И, посмотрев весело на меня, сказал: — Проходи.
Мои апартаменты сияли, как у кота… Была расставлена мебель, а на чистых, белоснежных простынях в моей синей мантии возлежала, как Клеопатра, Берта.
— Берта, девочка, ты молодец! — восхитился я. — Это надо обмыть. — Достал из сумки вино, конфеты и бокалы: как я уже понял, тут надо приходить со своей посудой. — Иди сюда, — позвал я ее и разлил вино.
Берта легко соскочила со своего ложа и с удовольствием потянулась. Потом сунула в рот конфетку.
— Красава, а не велика ли тебе моя мантия? — спросил я ее.
— Это можно исправить, — засмеялась она, сбрасывая ее на пол. Под мантией на ней ничего не было. Кто бы сомневался.
Врастание в новый мир происходило весьма многогранно. Рок, возвративший мне молодость, дал возможность опять вкусить прелести молоденьких девушек. Но что он потребует взамен? Это было скрыто в глубоком тумане будущего. Хорошо, что тут не существовало статьи за развращение несовершеннолетнего нехейца.
Через пару часов Берта ушла, тихо и незаметно выскользнув во внутренний двор, и скрылась во тьме.
Утром я встал уже юристом второго уровня. Мог оформлять договоры купли-продажи недвижимости, устаревшего легкого вооружения. И знал воинские звания пограничников. Без этого мне было просто ну никак. И что удивительно! Я выучил запутанную систему правовых отношений государств этого континента.
Сытно перекусив, вышел во внутреннний двор. Кроме моих вчерашних «снежков», еще никого не было.
«Ну что, надо идти поближе познакомиться», — решил я, посмотрев на хорошо сдружившуюся компанию. На меня обернулись очень настороженно.
— Привет, Высокие! — поприветствовал я их на общем языке.
За всех ответил Аре-ил:
— Чего тебе надо, мелкий?
Я даже обиделся:
— Неужели непонятно?
— Непонятно, — зло сказал он.
Вот это он зря. Опять подставляется.
— Я хочу просто познакомиться. Так сказать, сгладить вчерашнее недоразумение.
— Ты просто мелкий гаденыш. Вот твое имя, — сказал Аре-ил.
Вчера кому-то здорово досталось, подумалось мне.
— Не груби, дяденька, — без обиды ответил ему я. «У тебя не получается», — подумал про себя.
Остальные начали улыбаться, вспомнив мое вчерашнее выступление.
— Аре-ил, он просто невоспитанный мальчик, и все, — примирительно сказала одна красавица.
— Точно! — обрадовался я. — Невоспитанный. Возьми меня на воспитание! А я тебе буду стихи сочинять, — обратился я к ней, вспомнив свои частушки.
— А ты можешь сочинять стихи? — удивилась она.
— Конечно. А что еще делать в горах? Сидишь и стихи сочиняешь. — Там, на далекой родине, я мог быстро, экспромтом сочинить несколько строк или частушку. И, развлекая друзей за столом, наяривать их под гитару.
— А сочини про меня, — засмеялась девушка.
Я набрал в грудь воздуха и хотел пропеть одну из них. Но, вовремя вспомнив, что там не совсем литературный текст, остановился.
— Ну, чего ты остановился, непревзойденный поэт-песенник? Давай, выдай девочкам свою матерщину, — подначила меня Шиза.
Я прижал руки к груди. Посмотрел нежно в глаза «снежинки» и, медленно направляясь к ней, полным драматизма голосом, продекламировал, сочиняя на ходу:
Дальше все, рифмы не было. Но и этого хватило, чтобы произвести неизгладимое впечатление на слушателей.
Девушка очарованно замерла. Остальные выпали в осадок. Молча и пораженно уставились на меня. Я даже почувствовал себя Байроном.
— Ты и в самом деле ночью думал обо мне? — на полном серьезе спросила она.
«Ну надо даже! И этих „снежных баб“ можно охмурить такой „лапшой“. Удивительно!» — подумал я.
— А чего ты хотел, — ответила мне Шиза. — Здесь нет еще театров, поэтому ремесло поэтов не востребованно. Народ развлекают по кабакам только вот такие, как ты, бездари-самоучки.
— Завидуй молча, — отмахнулся я.
А девушке сказал:
— Конечно нет. Я думал — чего мне пожрать? Кормить-то сегодня не будут, — засмеялся в полный голос.
— Убью стервеца, — взвилась девушка.
Парни смеялись взахлеб. Девчонки хихикали, а я стоял довольный.