Гаврош показан на страницах романа в самых многообразных связях с окружающим его миром. Он постоянно поддразнивает и высмеивает лавочников, опекает нищих ребятишек и беспомощных стариков. Веселый, дерзкий, острый на язык, злой со злыми и трогательно добрый с беззащитными, он, не задумываясь, бросает озябшей нищенке единственную теплую вещь из своей жалкой одежонки, но не может допустить, чтобы кошелек с деньгами, великодушно подаренный Жаном Вальжаном наглому воришке, достался этому дрянному человеку: он тут же похищает у вора незаслуженный подарок, чтобы вручить его старику Мабёфу, доведенному нищетой до полного отчаяния.
Во всех словах и поступках Гавроша чувствуется ненависть к буржуа. «До чего они жирные, эти самые рантье! Знай едят. Набивают себе зобы до отказа. А спросите-ка их, что они делают со своими деньгами? Они их прожирают, вот что! Жрут, сколько влезет в брюхо», — презрительно бросает маленький бунтарь вслед тучным домовладельцам после того, как сам он только что уступил двум голодным ребятишкам свой единственный пирожок. «Держитесь, буржуа, вы у меня зачихаете от моих зажигательных песенок», — выкрикивает он, отправляясь на баррикаду. Писатель недаром вводит в роман и противопоставляет Гаврошу его сверстника — откормленного и изнеженного отпрыска буржуазного семейства. Подлинной издевкой над эгоистическим благополучием буржуа является голодное, но вольное житье Гавроша, наделенного и детской непосредственностью, и горячим сердцем, способным откликаться на любое человеческое горе.
Под воздействием естественного для него душевного цорыва Гаврош идет на баррикаду. «Буржуа, я предпочитаю бить фонари!.. Меня не подкупишь», — гордо заявляет он Жану Вальжану, принятому им за представителя Ненавистного мира сытых и самодовольных богачей. Решив, что этот старик хочет удержать его от участия в бою, он, не колеблясь, возвращает ему подаренную пятифранковую монету, которая за минуту до того привела его в восторг, так как он никогда еще не держал в руках монеты такого достоинства.
Великолепен маленький Гаврош на большой баррикаде восставшего Парижа. Это «какой-то вихрь», говорит о нем писатель, назвавший его душой этой баррикады. *Мальчуган подбадривает бойцов, помогает им строить укрепление и настойчиво требует ружье и для себя. «Огромная баррикада чувствовала его на своем хребте. Он приставал к бездельникам, подстегивал ленивых, оживлял усталых, досаждал медлительным, веселил одних, вдохновлял других, сердил третьих…» (7, 581), И такова сила жизненной правды, сконцентрированная в образе Гавроша, что именно в этом случае писатель-романтик, склонный чаще всего понимать революцию абстрактно, как проявление благородных мечтаний или даже божественной воли, приходит к вполне материалистическому определению ее основы: «…была ли у него для этого какая-нибудь побудительная причина? Да, конечно, — его нищета», — говорит он об участии в восстании Гавроша.
Героическая смерть Гавроша, настигшая его с полной сумкой патронов, собранных на поле боя для товарищей по оружию, одна из лучших сцен мировой литературы. Оборвалась на полуслове задорная песенка мальчика-бойца. «Эта детская и великая душа отлетела».
Прославлению революционной борьбы в «Отверженных» больше всего и способствует то, что на баррикаде встречаются такие прекрасные люди, как Анжольрас с его товарищами, готовыми отдать жизнь за светлое будущее человечества, как Гаврош и Мариус. Но дело не только в этих героях.
Первая книга пятой части «Отверженных», озаглавленная «Война в четырех стенах», целиком посвящена истории баррикадных боев 1832 г. И еще ранее, в двенадцатой книге четвертой части, автор прямо заявляет о своем желании «пролить немного света» на «замечательную баррикаду по улице Шанврери, теперь покрытую глубоким мраком забвения» (7, 560).
Проблема восстаний и революций, неотступно стоящая перед писателем с тех пор, как он стал политическим изгнанником, заставляет его с особым интересом всматриваться в знаменательный период французской истории начала 30-х годов. С той же обстоятельностью, с какой в первой части романа он рассказал об исторической битве при Ватерлоо, он теперь воссоздает картину баррикадного боя, который горстка героев ведет за республику против монархического строя. Гюго выступает здесь не только как вдохновенный певец, но и как историк и даже теоретик этой, как он выражается, «необычайной уличной войны».