Как говориться: литература может быть всякой, но она не должна быть скучной! О школьной программе по русской литературе у поколения П остались унылые воспоминания: скука, морализаторство и образы, подогнанные под лекала советского идеологического ширпотреба. Даже «возвращенная литература» перестроечной поры не улучшила общее настроение: лагерную чернуху и притеснения маленького человека административным маховиком меняла педофилическая порнуха, а образы Набоковских недотеп профессоров удовлетворяли лишь тех интеллектуалов, кто за неимением лучшего, зачитывался книгами Андрея Битова и Руслана Киреева о продвинутых кандидатах наук или фантастикой Владимира Орлова и Владимира Войновича.
Поколение П «не торкнули» скучные интеллектуальные заморочки их отцов. К тому же, слишком неоправданно скорым в системе советского школьного образования оказался переход от дошкольных сказок, к образам и идеям вселенского масштаба, которыми перекормили неокрепшие умы поколения П в школе. Если кто-то осилил архаику классицизма или сложный синтаксис и поэтику классиков позапрошлого века, то образы Андрея Болконского или Родиона Раскольникова оставили у смельчаков тягостное впечатление. Книги Майн Рида, Фенимора Купера, Жуля Верна и Луи Бусинара, способные пробудить интерес к чтению, в школьную программу по литературе не входили. Собственно, как не входят и ныне!
Чтение, как искусство, даже за неимением развлекухи повеселее, настолько обрыгло поколению П, что вряд ли интеллектуал, даже закончивший Плешку или МГУ стал бы всерьез разбираться, чем отличается Платон от Плотина, Кант от Конта, Белый от Черного и на какие периоды Белинский раздробил творчество Гоголя? Чтение эдакой зауми в лучшем случае заканчивалось на первом абзаце введения в предмет. Имея представление обо всем на свете по справочникам и хрестоматиям, и толком не зная ничего, поколение Пепси жаждало интеллектуальной пищи. Легкой и вкусной.
И оно эту пищу получило!
В эпоху мексиканских сериалов, о которых молодежь ныне имеет смутное представление, в книгах Виктора Пелевина просто Мария вдруг говорит со Шварценеггером об Айвазовском. Идиоты психушки цитируют стихотворения Марины Цветаевой, а легендарный комдив Чапаев каламбурит цитатами из Канта и Шопенгауэра.
Изумились не только домохозяйки, но и доценты с кандидатами. Это все равно, что обезьяна не просто заговорила, а заговорила о преломлении светового луча в гравитационном поле. (Имеются ввиду, герои сериалов, а не Виктор Пелевин!)
На фоне нудно-назидательной литературы с конфликтами, образами и идеями, на фоне бесконечных мозгов на асфальте на улице и по телику книги Виктора Пелевина с неудержимым полетом фантазии и наркотическими грезами его персонажей стали ярким карнавалом среди тусклых будней, а его инфантильные герои кокаинщики – супергероями своего времени. Книги Виктора Пелевина объединили друзей по интересам, напомнили, что в мире существует прекрасное в форме необычных пелевинских текстов.
Интернационал Виктора Пелевина
Известный русский писатель Леонид Леонов в статье «Достоевский и Толстой» отметил: «Начавшийся столетие назад, такой неравный вначале, бег их (Достоевского и Толстого) явно завершается в пользу Достоевского… Речь идет всего только о выявившихся преимуществах достоевского творческого метода…»
Подразумевалось огромное воздействие, какое оказало творчество Достоевского на многих не похожих друг на дружку мыслителей и художников, в своем творчестве не просто копировавших жизнь, а пытавшихся отразить ее под углом зрения, преломленным сложными лабиринтами человеческой психики.
Ныне, через полвека, после этих слов, не обязательно хорошо разбираться в современной литературе, чтобы определить, книги каких писателей наиболее востребованы на рынке интеллектуального чтива. Умберто Эко, Дэн Браун, Милорад Павич, Джон Р. Р. Толкин, Льюис Кэрролл, Джоан Роуллинг, Михаил Булгаков. (Еще полдюжины латиноамериканских эрудитов.)
Утопии, антиутопии, социально-психологическая фантастика, научная фантастика, фэнтэзи и т.д. и т.п. – классификация по жанрам не имеет значения. Что объединяет всех выше перечисленных авторов? Их объединяет умение создать интеллектуальные сказки с академическим уклоном для взрослых и детей, густо замешенные на философии и эзотерике. Собственно, вся эта заумь современного интеллектуального чтива родом из античной и восточной философии, а образы ее из мифологии, что перекочевала в фольклор европейских народов. Средневековые ужастики Бонфини о Владе Цепеше стараниями Курицына, современника Ивана Грозного, пришли в Россию. В Западной Европе жанр страшилок в своих сочинениях выкристаллизовал Эрнс Гофман. В России – Гоголь со своими чертями и ведьмами.