Она искренне верила: «когда Советы увидят, какой прогресс у детей, они точно что-нибудь сделают для школы».
Страстно желая еще раз поговорить с Раковским и особенно с Луначарским, который, как она слышала, был с кратким визитом в Париже, Изадора вернулась в город. Она не застала Луначарского. Он уже вернулся в Россию. Несколько недель спустя Изадора услышала о нем по совершенно другому поводу. Поздним вечером Изадора позвонила мне и попросила сию же минуту к ней приехать: «Это очень важно и очень срочно. Мне нужна твоя помощь. Пожалуйста, приезжай, как только сможешь».
Я обнаружил Изадору, сидящей в кровати в отели «Лютеция». Всякие обложки газет, старые театральные и концертные программки, книги, и, как я узнал позже, рукописные страницы ее мемуаров, были разбросаны по кровати. «Вот письмо от Луначарского, - сказала она, передавая мне листок бумаги. Пожалуйста, прочти это внимательно». В письме на французском Луначарский официально информировал Товарища Дункан, что так как она не разведена с Сергеем Есениным, являясь его вдовой и наследницей, Верховный суд Москвы подтвердил ее право на его имущество. И вот мой ответ, сказала Изадора, передавая мне другой листок. «Я бы хотела телеграфировать это Луначарскому, а также в Верховный суд Москвы. Вот адрес, в письме Луначарского. Но, должно быть, он на русском. Ты знаешь, какой бардак они могут выдумать из-за самого простейшего сообщения… Ты переведешь это для меня? Пожалуйста…».
«Конечно», - сказал я.
«Но прямо сейчас. Оно должно быть послано незамедлительно» - сказала Изадора. И я знал, что в своем воображении она уже видела меня едущим в Бурже, где телеграфный офис работал всю ночь.
Сообщение Луначарскому и Московскому суду были идентичны и читались: «Я совершила вульгарный поступок, выйдя замуж, я не сделаю другого, разведясь. Так как согласно вашим законам, я единственная наследница имущества Сергея Есенина, я хочу изложить свою волю, передав все его имущество его матери и сестрам. Изадора Данкан».
Как выяснилось позже, забота Изадоры о ее праве на наследство, было использовано ее друзьями, чтобы показать благородство ее характера. Полностью фальшивая история была широко растиражирована и повторена в книгах об Изадоре, написанных после ее смерти. Шаблонность этой истории стала невообразимой: в то время, как Изадора практически голодала, она отказалась принять наследство, на которое она имела все права. Чтобы сделать эту информацию еще более впечатляющей, была указана сумма в триста тысяч франков, предположительно представляющих собой гонорар за издание книг Есенина.
В момент своей смерти Есенин не имел трехсот тысяч франков. (Около пятнадцати тысяч долларов); у него был долг две с половиной тысячи рублей перед Госиздатом. За четыре месяца до своей смерти Есенин решил отпраздновать две женитьбы – свою собственную на Софье Толстой-Сухотиной (официально зарегистрирован брак 18 сентября) и его сестры Кати с его другом Николаем Никитиным. Для этого случая Есенин умудрился достать аванс за объем поэм, которые он должен был позже написать и передать издательству. Иначе говоря, кроме нескольких книг и носильных вещей, разбросанных по друзьям, у Есенина не было иного имущества.
То, что касается «практически голодавшей Изадоры» - это представление исходит из устаревшей теории, что каждый художник должен жить на чердаке, впроголодь, должен оставаться полным неудачником до того дня, пока в один прекрасный день он не выиграет в тотализаторе, его работу признают, и он станет богатым и знаменитым. Теория, которая рождена и поддерживается безграмотными неудачниками.
За исключением периода ее жизни в России, где нехватка еды была всеобщей, Изадора никогда не пропускала обед, причем такой, которому позавидовало бы большинство людей. Как ее ланчи и обеды были оплачены – это другая история. Надо напомнить тем, кто думает, что она умирала с голоду, что Изадора не выносила еду в одиночестве. И всегда разделяла трапезу с одним или двумя гостями для поддержки компании. И как странно бы это ни звучало, это были те самые гости, которые придумывали и распространяли истории о ее «голоде». Среди них верные друзья, некоторые из которых, как я расскажу в следующей главе, сделали много денег на своем участии в делах Изадоры. Но только не для того, чтобы платить за эти обеды, а для того, чтобы долг Изадоры рос и рос. Но такие соображения никогда не посещали их умы.