Глава XL
У Изадоры был один друг. Один из лучших на моей памяти, который полностью заслуживал ее внимания. «Чтобы я делал без нее». Этот риторический вопрос, к сожалению, был одним из тех, с которым Изадора без колебаний встречала почти каждого, кто приходил к ней и нуждался в ее помощи в эти сложные дни. Другом ее была Рут Митчелл, которая опустошила свой кошелек, чтобы оплатить обратную дорогу в Европу, когда Изадора и семнадцать ее девочек застряли в Нью-Йорке в 1916 году.
«Теперь все будет хорошо, - сказала мне Изадора, весело размахивая телеграммой, в которой говорилось о приезде Рут Митчелл в Париж. И действительно, «Тетушка Рут», как мы ее называли, с полной самоуверенностью и щедростью, которая ограничивалась лишь «небольшим количеством денег», которые она могла накопить за год в Штатах, заплатила долги Изадоры. По этому случаю купила открытый четырехместный Матисс, и взяла Изадору в самое приятное путешествие к Ривьере. В Ницце они обнаружили большой старый деревянный амбар, который Изадора могла бы превратить в студию. И, будто бы показывая, что она имела ввиду, когда говорила, что «все, что нам надо – это немного денег», с ее гениальностью и с финансовой помощью Тетушки Рут, Изадора создала маленький театр в дальнем западном конце Прорменад дез Англе, номер 343. Он стал известен как Studio D`Isadora Duncan. Точно так же, как с моей студией в Буа де Булонь, каждый, кто входил, должен был пройти через задний двор перед тем, как пройти в здание. Большая, с высокими потолками комната была разделена на две части. Одна из секций, которая была слегка приподнята, могла использоваться как сцена, но Изадора предпочла оставить это для зрителей. Вместо стульев там было двенадцать кушеток. Вообще-то, это были пружинные матрасы, покрытые мягким бархатным розовым вельветом. Длинные большие голубые занавеси Изадоры, которые почти двадцать пять лет формировали задний фон ее представлений, покрыли стены. С толстым синим ковром они заглушали звуки в интерьере. Рассеянный свет от высоких алебастровых ламп вселял чувство спокойствия и красоты.
Вместе с маленькой квартиркой менее, чем в нескольких минутах ходьбы от студии, которую Изадора арендовала для себя, это место стало ее главной штаб-квартирой, из которой она либо посылала сигналы SOS, либо целый лист новых проектов.
После того, как Рут Митчелл оплатила аренду авансом на несколько месяцев, презентовала свой Матисс Изадоре, потратив все свое «небольшое количество денег», она вернулась в Нью-Йорк. Так проходили ее ежегодные посещения Изадоры.
«Мой план состоит в том, что ты должна приехать сюда, как только сможешь» - писала Изадора Ирме о ее последней идее для школы. «Мы могли бы открыть здесь платную школу «а ля Элизабет». И брать учеников из Америки и так далее. Ты могла бы привезти одну или две взрослых девочки, как наставниц. Проведя шесть месяцев здесь и шесть в Москве, мы смогли бы соединить идеальное и материальное».
Все еще не зная о том факте, что она потеряла свою московскую школу, Изадора писала: «Если ты будешь верна мне, я чувствую, что мы можем подняться и завоевать Землю. И раздавить все эти фальшивые школы и фальшивых учеников. Но время идет, и я - как потерпевший кораблекрушение моряк на пустынном острове, кричащий о помощи». Изадора закончила свое письмо еще одним проектом об аренде оперного дома и оркестра в Марселе для серии фестивальных представлений, если бы Ирма могла привезти двенадцать самых старших учениц. «Я прижимаю тебя к сердцу, дорогая Ирма, давай надеяться на будущее. Изадора».
В своей автобиографии Ирма раскрыла свою реакцию на письма Изадоры. «Это поставило меня в ужасное положение. Разрываемая между моей любовью и преданностью ей, с одной стороны, и моей работой и намеченной карьерой в России, с другой, что должна была я делать? Такое распределение моих трудов, как она обозначила в своем письме, было непрактичным. Так как она полагалась исключительно на мою помощь, из-за моего отсутствия страдала бы либо московская школа, либо новый проект. Я часто себя спрашивала, вспоминая прошлое: решившись безжалостно порвать все концы в Москве и броситься к Изадоре, так как я не могла бы выполнить все сразу, была бы я в состоянии предотвратить ее трагичную безвременную кончину? Я сомневаюсь в этом. Для рока нет преград, он неумолим, если достигает жертвы, помеченной смертью».