Мой визит был очень коротким. В халате, расшитом шелком, держа безопасную бритву в одной руке, очевидно показывая мне, что я оказался незваным гостем в его более чем плотном деловом графике, и держа монокль в правой руке, он ступил в салон его апартаментов на rue Git-le-Cueur, которая ограничивалась Сеной с видом на Нотр-Дам. Он сказал: «Я всегда буду за школу Изадоры, но, если она будет умирать посреди улицы, я не сделаю ничего». Это основательное заявление было лаконично, и это была точка. Пожелав ему хорошего дня, я оставил его все еще держащим монокль.
Некоторых членов комитета я знал предпочтительно на основе газетных репортажей, и, уже был предупрежден Сайдсом, который также говорил в неясных тонах о приближающейся дате продажи дома Изадоры или предположительной консультации по всем финансовым материалам касательно Изадоры. В итоге я позвонил Сесиль Сорель, единственной настоящей подруге Изадоры в Париже, что я знаю и расскажу об отчаянном положении Изадоры. По мнению Сорель, как и по моему собственному, только сама Изадора могла оговаривать действия комитета, и я обещал Сорель, что никогда не скажу Изадоре или кому-либо еще, что это была она, та, что посодействовала директорам «Негреско», чтобы обеспечить Изадоре билет на поезд в Париж.
Прошло не более десяти дней с тех пор, как я оставил Ниццу и приехал в Париж. Севел Стокс, в его книге «Изадора Данкан. Личный портрет» обошелся сплетнями без романтического рассказа, что оставляют любого читателя в настроении, которое длилось последние несколько месяцев, в течение которых «личный портрет» был сделан. Действительно, Стокс говорит в его книге, что он никогда не видел Изадору после того, как она вернулась в Париж. Соответственно, я готов был аплодировать его признанию: «Я сознаюсь, портрет неправдоподобен». По этой причине для меня было сюрпризом услышать в соединении с наиболее вульгарным документальным телевизионным фильмом об Изадоре, показанном до сих пор, производства ВВС в Англии, что Севел Стокс был тайным другом Изадоры в течение последних лет ее жизни. Я никогда не слышал от Изадоры даже упоминания его имени, и кто его друг, который в этой книге показан как G--. В «Русских днях Изадоры Данкан» Макдугалл раскрывает аббревиатуру G--, называя «Габриэля Аткина, очаровательного английского артиста, и его друга Стокса, английского журналиста. Которые проводили много времени в компании Изадоры, собирая материал для характеров «персоналий Ривьеры»… Аткин был окарикатурен для книги». Несмотря на то, что Макдугалл не снабдил своих читателей какими-либо доказательствами очарования Габриэля Аткина, и Стокс сохранил полное молчание в его книге, я понял по настроению, что двое молодых людей, по словам Макдугалла «проводящих много времени в компании Изадоры», были той самой парочкой голубков, подобных Марселю Херрану и Волтеру Сноу, кого имела в виду Изадора. И, несмотря на то, что Стокс нуждался в весьма точном цитировании Изадоры, - у него был хороший музыкальный слух и, как следствие, отличная память, - я не сомневался, что в течение тех десяти дней, когда Изадора не только не имела страстных романов в Париже, но была просто безнадежно одинока, она сказала ее новым друзьям: «Вы двое сохраните меня от глупостей, потому что я не могу выдержать одиночества».
Изадорина телеграмма была столь же лаконична, как телеграфная лента: «Встречай меня завтра на станции». Она не указала час своего прибытия, но, как известно, она говорила в некоторых случаях: «Ты не можешь заставить слона кататься на велосипеде». Я навел справки, что был поезд люкс, единственных среди следующих из Ниццы. И я спокойно нашел Изадору, спускающуюся с него. Когда она остановилась на платформе, она сказала мне дать носильщику пять франков, потому что он заплатил за ее обед в поезде.