И вдруг Виктор почувствовал на себе взгляд. Он испуганно дернул голову вправо, все с прижатой ко лбу щепотью: дама приподняла подбородок и открытым взглядом обвила Виктора и отвернулась к священнику. И снова вдруг из-под приподнятой ко лбу руки брызнул взгляд, и дама медленно перекрестилась рукой с кольцами. И только тогда Виктор увидал рядом с ней полицмейстера. "Варвара Андреевна!" - повел бровями Виктор.
- Яко ты еси Воскресение и живот... - и священник перевел дух, и в это время всхлипнул бабий голос в углу, и громким шепотом, одними слезами сказала:
- Матюша! Матюша мой!..
Все будто переступили, будто шатнулись на ногах и вдруг закрестились быстро, священник не сразу взял голос.
Варвара Андреевна тихо повернулась и пошла в угол. Она протолпилась мимо Виктора, он отстранился, но она все же задела его локтем и тихо шепнула:
- Pardon, monsieur! - И тихий запах духов грустным туманом охватил Виктору голову; казалось, будто этот запах и шепнул, а не она.
Свеча
ВИКТОР поднял голову и жадными твердыми глазами уперся в высокую икону, в разливчатый розовый свет лампадки и клятвенно перекрестился, решительно, как набивал на себя железный нерушимый крест - за покойника крест и за то, чтоб жизнь свою положить, и грудь все стояла высоко с тем вздохом, что вдохнул гордые духи. И Виктор крепко, как оружие, сжал восковую свечу в левой руке, и затрепетал огонек. Хор бережно вздохнул:
- Вечна-я память...
И Вавич слышал, как пристал к голосам грудной полный женский звук. Полицмейстер крестился, а Варвара Андреевна подалась чуть вперед с покрасневшим лицом - она пела. Сзади затопали сапоги, и двое городовых просунулись с большим венком живых белых цветов. Варвара Андреевна расправила ленты: "жертвам долга" - прочел Виктор черные блестящие буквы.
При выходе столпились. На свечном прилавке заполняли подписной лист. Виктор протолпился, он стоял за Варварой Андреевной и видел, как она мелким ровным почерком написала свою фамилию и крепко вывела двадцать пять и сейчас же через плечо обернулась к Виктору; слегка погладили по виску поля ее шляпы, Варвара Андреевна передавала карандаш. У Виктора металось в уме: "Двадцать или тридцать? Тридцать неловко - будто горжусь". Варвара Андреевна задержалась и, обернувшись, глядела на бумагу. Двадцать пять - широко чиркнул Виктор, как крикнул.
- Делает честь вашему сердцу, - довольно громко произнесла Варвара Андреевна, кивнула головой с улыбкой, повернулась и пошла за полицмейстером.
Вавич оглянулся на иконы, чтоб перекреститься, уходя. На черных ступеньках под гробом сбилась в комок женщина, прижалась к подмостью, и вздрагивал платок на голове.
Виктор шел по узкой панельке, гуськом впереди шли к больничным воротам полицейские, чтоб не обгонять полицмейстера. В воротах Варвара Андреевна оглянулась на весь ряд людей, Вавич видел, как она шарила глазами по ряду, как нашла его и кивнула, как будто всем - многие козырнули в ответ, а у Виктора застыло на миг дыхание, когда он дернул руку к козырьку И покраснел. Хмельная краска заходила в лице, и Виктор стал поправлять фуражку, чтоб закрыть рукавом щеки.
Надзиратель Сеньковский догнал, хлипкий, прыщеватый, шаткий весь человечек, он портфелем стукнул Виктора по погону.
- Слыхали, а, слыхали? - он говорил шепотом и в нос и дышал в самое ухо Вавичу. - Один-то у Грачека так и помер и не сказал ничего, а? Ничего - опознавать выставили: охранные агенты, а? опознают, как ваше мнение? Может, приезжий он, а?
- Вполне... - начал Виктор.
- И ничего не вполне, а другой скажет. Вот это вполне, что скажет, - он шел и терся плечом о Виктора. - Грачек с тем заперся, а? Как думаете, занимается? А?
Виктор отшагнул в сторону и глянул в глаза Сеньковскому - глаза были как не с того лица, будто внутри сидел другой человек и смотрел через прорези глаз - серыми глазками, и как точечка зрачок, и веки мигали, все мигали, будто путали глаз, а лицо было дурацкое, прыщавое, с кривой губой - как нарочно надел. И Сеньковский хлопал Виктора по рукаву портфелем и кивал в сторону головой:
- Зайдем в "Южный", с того хода - полчасика, расскажу. А? По маленькой, с устатку, не спал ведь, а? Пошли, - и он пошел, не оглядываясь, к воротам.