Полусотня казаков с пиками шла следом за музыкой. Высоко покачивались пики над толпой.
Кто-то толкнул Виктора под локоть. Воронин с мокрыми сердитыми глазами.
- В цепь, в цепь городовых, чтоб по бокам. Живо, живо!
Вавич дернулся распоряжаться.
Городовые шли по панели, отгораживали от тротуара.
- На два шага! На два шага! Держи дистанцию!
Вавич пропускал мимо себя городовых.
Вавич глянул - вон со старушкой в платочке за гробом полицмейстер. Старушка в землю смотрит, не видит, должно, ничего. А он ее под руку. И вдруг увидал как вырезанное из всей толпы лицо - Варвара Ан��реевна. Черные страусовые перья как будто кивнули чуть - миг всего - и смотрит вперед и мерно шагает, с музыкой в ногу.
- Посматривай, посматривай, сукиного сына, чтоб какой-нибудь жиденок не того. Не напаскудил бы, сукиного сына, - бормотал на ходу Воронин. Он усталой походкой простукал мимо.
Виктор пропускал процессию вперед, ровнял толчками городовых, и делалось душно от музыки, от медного тягучего голоса, от катафалков белых, от коней в белых сетках, от султанов на конских головах, и все строгое смешалось, спуталось, и все вперед хотелось. И Виктор пересек шествие и с другой стороны пошел проверять цепь, деловой быстрой походкой, по обочине тротуара - вперед. Он увидал Варвару Андреевну сзади и тогда только сбавил шаг.
- Дистанцию, дистанцию! - вполголоса сердито говорил Виктор. Уже поровнялся с Варварой Андреевной.
"Кто это ее под ручку? Ишь, павлин какой! Жандарм, ротмистр. Фалдами повиливает. А мы тут бегай, охраняй. А они фалдами!"
Что-то зашепталось, завозилось на тротуаре. Виктор метнулся, разбросал на пути прохожих.
Двое в штатском пихали какого-то парнишку спиной в ворота. Один затыкал рот, распялил на лице всю пятерню. Парнишка спотыкался, пятился. Прохожие сгустились, кто-то уж дергал за рукав штатского.
- Прочь! Разззойдись!
Виктор сбил кого-то кулаком. - В ворота! - Парнишка выл спертым голосом. Его втянули в калитку.
Вавич загородил собой калитку.
Он вобрал голову в плечи, насунулся головой на толпу и водил глазами по лицам. А лица туманные, прищуренные.
- А зачем же человека душить? - И какой-то прищуренный мотнул головой и боком сунулся к Виктору. И вдруг все попятились, оглядывались, зашатались, и вот высокая шинель заболталась - Грачек шел через толпу, ни на кого не глядя. И на ходу он взял за шиворот прищуренного и, не задерживая хода, втащил его в калитку. По пути оттолкнул Виктора. Железная калитка хлопнула с размаху. Двое городовых уж протиснулись через толпу. Изнутри щелкнул замок.
- Проходи, проходи, - городовые подталкивали прохожих и продвигались все дальше.
Виктор один стоял у ворот. Музыка уж была плохо слышна, шагом проезжали кареты - конец процессии.
Из парадной вышел Грачек, он чуть мотнул головой Виктору.
- Чего стоял? Народ собирать? - буркнул на ходу Грачек. Он вышел на мостовую и зашаталась шинель - он догонял похороны.
Вавич шел следом.
- Да чтоб не допустить скопления... - говорил Вавич в спину Грачеку, - чтоб какая-нибудь сволочь...
Грачек не оборачивался, он свернул, чтоб обойти кареты.
- А если б вышло что, так я же... я же бы и виноват вышел, - шептал Виктор злыми губами. - Когда удалось, так все дураки. Да! Ты один умный.
Виктор пробирался среди экипажей, так уж, чтоб без людей.
А вдруг Сеньковский, дурак, все видел?
Вон опять Грачек впереди. Идет рядом с каретой, держится за открытое окно. Кто-нибудь есть в карете. Карета какая - на резинках, на пружинках. Подтанцовывает.
- Болтайте, болтайте, а мы вокруг бегай. Лаять, может, прикажете?
И Вавич сердито оглянулся на Грачека.
И вдруг Грачек глянул, как будто его кто толкнул.
Мотнул подбородком и пальцем-крючком не поманил, а дернул к себе. Виктор быстро отвернулся:
- А я не заметил!
Шагнул два шага вперед и вся спина как наколотая. Виктор шагнул быстрее и вдруг повернул налево кругом и пошел в карьер.
- Сукин сын ты! - бормотал Виктор одними губами и глядел прямо Грачеку в глаза. Но Грачек уже повернулся к окну и вдруг весь сморщился в тысячу морщин, как разлинованное стало лицо.