Порою Джордж, проснувшись, обнаруживал, что Элизабет ещё спит. Тогда Джордж бежал на конюшню, чтобы рассказать о своей любви хотя бы лошадям…
Днём Джордж обычно стоял у рояля и пел о своей любви великолепным баритоном. Она аккомпанировала, а затем сама пела о своей любви к нему, а он стоял с задумчивым взглядом…
Коротая вечера в креслах-качалках, они не уставали признаваться друг другу в мечтах, которые отличались, но были в чём-то похожи.
– Как я хочу приблизиться к тебе и сразу же отдаться! – зардевшись, шептала Элизабет.
– О, как желаю я приблизиться и вмиг возобладать! – побагровев, шептал Джордж.
Не раз, когда признания в любви становились особенно ошеломительными, они вместе лишались чувств и падали рядом друг с другом…
Джордж и Элизабет любили не спеша прогуливаться по парку, под восхищёнными взглядами прохожих и деревьев. Не раз за время прогулки она с милой неловкостью роняла платочек – лишь для того, чтобы увидеть, как Джордж, отбросив трость и шляпу, бросается поднять платочек и вновь поднести ей, преклонив колено…
А когда влюблённой паре попадалась лужа, отважный Джордж, отбросив трость и шляпу, бросался в лужу, образуя мост любви, по которому легко ступала Элизабет. При этом Джордж шептал о том, как жаждет прикоснуться и приблизиться к её челу и лону…
Иногда на пути влюблённых вставал ветер, и храбрый Джордж, отбросив трость и шляпу, закрывал хрупкую Элизабет своей мощной грудью…
А как они любили подолгу сидеть за длинным обеденным столом, посылая друг другу воздушные поцелуи!
А какие утончённые велись между ними разговоры! Не только о чувствах и лошадях, но даже и о политике. Бывало, спросит Джордж:
– Вы слышали, миледи, какой пассаж произошёл на заседании парламента? Лорд Бамблбом пришёл на чтения со своим английским бульдогом!
– Да, милорд, – отвечает Элизабет. – Я читала об этом в газетах. Признаться, я скорее разочарована, чем не разочарована.
И оба продолжали обедать. Джордж – в восхищении от тонкого ума супруги, Элизабет – в изумлении от обширных познаний супруга.
Неистощимы были Джордж и Элизабет в изобретении всё новых любовных признаний! Тысячи раз Элизабет заходила в свою спальню, украшенную охапками сирени и опускалась на ложе из лепестков… Много раз Джордж, открыв крышку рояля, обнаруживал под ней любовное письмо – и какое нежное, какое трепетное! С жадностью прочитав его, Джордж принимался учить письмо наизусть, чтобы вскоре положить на музыку и спеть Элизабет, заменив своё имя на имя любимой…
А сколько раз Джордж, взяв шляпу, обнаруживал на подкладке монограмму, заботливо вышитую руками Элизабет! А сколько раз Элизабет, примеривая платье, обнаруживала за подкладкой шёлковое сердечко, заботливо вырезанное Джорджем из своей шляпы…
Они так стремились опередить друг друга в выражении чувств, что иногда это приводило к забавным нелепостям. И нелепым забавностям. Так, одной весной Джордж потратил месяц, чтобы обучить свою вороную лошадь опускаться на одно колено при виде Элизабет. Невероятно, но в это же время Элизабет обучала свою белую лошадь приседать в реверансе при виде Джорджа! Как же были тронуты влюблённые, встретившись в парке!
Иногда Джордж, в парадном камзоле и белом плаще, с развёрнутым родовым знаменем, останавливал лошадь напротив окна Элизабет. Любимая, привлечённая ржанием лошади, подбегала к окну и Джордж вдруг бросал ей букетик ландышей… А она в ответ бросала ему символ мужественности – бордовый тюльпан…
А как много поводов для радости было у них! От первых лучей солнца на прелестном лице спящей Элизабет, до отблесков заката на мужественных бровях Джорджа…
И, конечно, каждый ждал своего дня рождения, чтобы получить в подарок золотистый локон, и дня рождения любимого, чтобы подарить ему ту же драгоценность…
Всё лето Джордж ждал осени, чтобы скорей любоваться жёлтыми листьями в волосах Элизабет, а потом с нетерпением ждал холодов, чтобы любоваться снежинками на её зимней вуали, а потом – весны, чтобы прискакать на лошади с букетиком ландышей, а потом вновь лета, чтобы мчаться на лошади по полю пшеницы, представляя, что вон та старая мельница вдалеке – не мельница, а Элизабет…