Элизабет тоже постоянно чего-то ждала, но чего именно – неизвестно, потому что женщины загадочнее мужчин.
Не раз среди ночи Элизабет просыпалась от звуков нежной баллады, которую пел Джордж в соседней комнате, сравнивая любимую с недосягаемой звездой. Не раз и Джордж просыпался от нежнейшей пасторали, которую пела Элизабет у двери его спальни, сравнивая любимого с далёким месяцем.
Множество раз они оба одновременно просыпались от романтических вздохов друг друга или от восклицаний:
– О, Джордж! Тебе лишь, рыцарь, я принадлежу! Возьми меня и будь всегда со мною, надо мною и во мне!
– Элизабет, душа моя и пламя! Тобою лишь хочу я обладать или никем! Никем-никем, но лишь тобою!
Нежная перекличка продолжалась до тех пор, пока сон не оказывался сильнее их обоих.
Такие трогательные звуки, раздающиеся под лондонскими звёздами, не оставались незамеченными. Но жители соседних особняков не сетовали на шум, они лишь подходили к окнам и закрывали их плотнее, не смея вторгнуться в мольбы и стоны влюблённых. Или, напротив, распахивали окна пошире, чтобы внимать чудесным звукам и не понимать, и не догадываться даже, каким вдохновением, какими источниками питается такая любовь, в каких краях рождаются подобные земные ангелы…
Иногда Элизабет, слыша, как Джордж бьётся от неразделённой любви об стену в соседней комнате, лишалась чувств от сострадания. И тогда Джордж, подлетев к роялю, играл до тех пор, пока желанная не очнётся.
Иногда, напротив, мужественный Джордж, будучи не в силах вынести любовных страданий Элизабет, вдруг падал навзничь у её дверей, отбросив трость и шляпу, но и в этом движении он словно стремился приблизиться к Элизабет, смотрящей на него с невыразимой нежностью… Тогда Элизабет, склонившись к Джорджу, но не смея коснуться его увлажнённого лица, шептала о своей любви к нему, и Джордж вновь восставал…
Но далеко не все дни влюблённой четы были безоблачными…
Бывали и тяжёлые минуты… Иногда Джордж, сокрушаясь от ничтожности своей любви по сравнению с неземной любовью Элизабет, стеная, бродил по поместью… Иногда Элизабет, остро ощущая свою недостойность быть рядом с прекрасным Джорджем, стеная, бродила по парку… Лекарством от страданий была лишь долгожданная встреча...
Порою сам сатана, не выдерживая более такой невиданной любви, насылал на Джорджа помрачение… Особенно после обеда, или к вечеру, или с утра, или каждую ночь… Джордж вскакивал, иногда даже обнажённым, намереваясь уже ворваться к Элизабет, ворваться в неё, сжать в объятиях, но, вспомнив уговор, яростно атаковал вместо Элизабет бархатные диванные подушки…
Устав бороться с Джорджем, сатана подступал к Элизабет и вот, разгорячённая после горячей ванны, она уже бежала к любимому по сделанной им тропинке из лепестков, но, вспомнив уговор, яростно атаковала не Джорджа, а свои платья и вуали…
Иногда зов плоти оглушал сразу обоих и они, в романтических слезах, бежали навстречу друг другу… Чтобы добежать только в мыслях!
Лишь однажды, случайно, пропуская друг друга утром в уборную, Джордж и Элизабет соприкоснулись руками. Обжёгшись прорвавшимся пламенем, влюблённые опрометью бежали в разные стороны, унося в сердцах сладость этого прикосновения…
Несколько лет спустя, осмелившись наконец взглянуть друг на друга, они увидели, что каждый всё это время жил лишь воспоминанием о том прикосновении, более чувственном, чем объятие и обладание…
Элизабет очень нравилось испытывать силу чувств Джорджа. Бывали даже минуты, когда она вовсе не смотрела в его сторону, доводя Джорджа до отчаяния, до безмолвных мольб о пощаде… Наконец она вновь дарила ему нежный взгляд и смятение Джорджа превращалось в счастье…
Иногда Джордж, как мужчина, рождённый повелевать, слишком сурово смотрел на Элизабет, и она робко млела под его взглядом до тех пор, пока взор любимого не смягчался…
Никогда, никогда не уставали они играть в эту игру – чьё сердце растает быстрее…
Их жизнь была богата приключениями. Например, Элизабет однажды вышла за ворота особняка, чтобы издалека полюбоваться светом в окне Джорджа. Внезапно рядом с ней остановился какой-то господин, который, подняв цилиндр, спросил, как проехать к Виктори-роуд.