Она решила сегодня сделать самодовольной Розе добро. Как бы та не была нашпигована глупой нацистской пропагандой - Вика даже не обращала внимания на ее снисходительный тон - она все таки дала ей тогда бинт.
Вика правильно расчитала с порезом, они сошлись, Роза принесла Вике старые открытки, несколько листов бумаги и карандаш. Вика видела, как Роза упрашивает своего Тоггарда разрешить передать это девушкам.
Сначала Вика радовалась столь обильному вниманию Тоггарда к Розе. Но теперь-то что оставлять эту пустую, но напористую дамочку в неведении. Пусть напирает на кого-нибудь другого, зачем ей этот грязный тип, еще дети родятся. Нет, разновидность таких ублюдков нельзя продолжать. Думая об этом по дороге на завод, Вика вдруг наконец-то поняла, что ее так отвращало во внешности Тоггарда. Он был похож на хорошенького, но психованного мальчика, который мог задушить кошку. Однажды, в станице Вика видела, как мальчишки волокли по земле полудохлую кошку, а потом еще долго стоял ее дикий вопль по степи. Там тоже был такой симпатяга - самый настоящий маленький садист. Тоггард напоминал его. В нем было что-то от психически ненормального.
Они подошли к привалу. Поле уже заросло высокой светло-зеленой травой, им повезло, что и в этом году поле оставили под парами.
Они уходили из-за горки последними. Валя вынула из-под юбки последние вещи, а Лена вырыла ямку. Зарыли повыше, чтобы никто не забрался и не удобрил их пожитки на обратном пути. Вика обернулась на поле, сидя на корточках. Да, если ползти по полю, вряд ли кто нибудь заметит. Проползти метров десять, дальше поле немного спускается - нырнув в эту ложбинку, можно будет дернуть в лес. А там лесами - вдоль реки к морю, и по берегу в сторону Польши. В Голландию, конечно, тоже можно, там Бельгия, Франция. Но лучше прямо в Польшу. Это они еще не решили. В Польше по крайней мере можно будет проситься на ночлег к полякам, они у Вики вызывали доверие, само звучание Польша! Вроде "пушок", "пышка", "пшено"! Но Валя была за Францию.
Вика нарисовала план местности. В противоположную сторону от завода Торгау. На восток - Москва - в той стороне, где ферма, которую они все время проходят недалеко от лагеря. Но и к Польше пробираться через всю Германию.
Ее с утра трясло, и казалось, что лысеватый потный Хофке мог легко ее уличить в подготовке побега, ей казалось, что у нее на лбу написано: сегодня я совершу побег.
На заводе все валилось из рук. Она особенно чутко следила за командами бригадира, кротко выполняла приказания. В перерыве Роза стала искать ее глазами.
Вика подошла к ней и протянула сложенный в несколько раз листок.
- Прочтите вечером, хорошо?
Роза усмехнулась, словно Вика сделала что-то нелепое, положила записку на стол.
- И еще - вот я нарисовала открытку. Это - роза.
Роза подняла бровь и, как учительница, которой положено быть недовольной, изучила рисунок.
- Ничего, - одобрительно кивнула она, - только тощенький у тебя получился цветочек. А вода в склянке - это хорошо. Видишь, если постараться...
Вика жалела эту высокую холеную дамочку, которую на ее глазах опутывал грубый мужлан с патологией во взгляде.
Тоггард уехал сегодня с завода рано. Во всяком случае перестал маячить еще часов в одиннадцать. Последнее время он часто отлучался в это время, и Вика видела, как Роза томится и ищет его глазами, хотя и делает вид, что она здесь королева бала.
Тоггарда все больше привечал штандартенфюрер, приближал его к себе, делая вид, что присматривается. Поппер обладал чутьем старого канцеляриста, мальчик мог окрутить свояченицу Ауфенштарга, ему нужно помочь.
Они вышли строем, подровнялись перед ангаром. Солнце светило вовсю. В воздухе уже кружилась мошкара, от земли исходил прелый запах подсыхающего грунта.
Вика оглянулась на подруг. Лена была возбуждена до предела, нервно улыбалась и кусала губы, Валя, наоборот, была в полной аппатии, мутно смотрела на пейзаж, Вике пришлось приводить их в чувства.
- Сосредоточтесь, девочки. Ляля, ты отдала обед Лельке?
- Она его уплела! - ехидно пожаловалась Лена, подтягивая хвостик.
- Это ничего. Как действовать, вы знаете.
Путь до привала показался им дорогой через Вселенную. Глаз радовался, глядя на мохнатые ветки тополей и осин. Все было ярким и свежим, словно стекло промыли.
Наконец показался за поворотом тот участок поля, где они делали привал. В этот лес они побегут. Сегодня они встали в хвост колонны, чтобы последними пойти, якобы, по малой нужде. Голова колонны уже подходила к месту привала. Правильно ли они все рассчитали?
Колонну распустили и девочки медленно пошли за всеми в поле, в траву. Солдаты, их было десять, Вика по дороге изучила всех до одного, выстроились на дороге, направив автоматы в сторону холма. Холм этот был совсем небольшим, таким, что когда девушки приседали, иногда видно было их макушки. Вика, Лена и Валя отошли подальше, туда, где было свободное место - на поле. Видя, что к спрятанным ими вещам не подобраться, Вика шепнула своим подругам:
- ... отползаем, они не заметят.
И действительно, все остальные девочки сидели к ним спиной. Не составило труда шмыгнуть в высокую траву, пятясь удалиться метров на пять, потом скатиться в ложбинку, еще сырую, голую, и пробраться ближе к лесу.
- Тихо?
- Пошевеливайтесь.
Светловолосая Лена осторожно высунула голову из травы: оказалось, что отхожее место, дорога и солдаты уже довольно таки далеко и в стороне.
- Уже строятся, - сообщила она.
- Ой, мамочки! - зашипела Валя, страх которой передался и Вике, но она усмирила его.
Теперь - она оглянулась - спасительный лес был в десяти метрах. Она легла и пополза в траве. Девочки последовали за ней.
Солдаты начали всматриваться и считать своих пленниц только в конце поля, а закончили - у фермы Ротвиль.
В это время Вика, Лена и Валя неслись, не помня себя от ужаса, по сырому холодому еще перелеску, подальше от места привала, не разбирая ни дороги, ни сторон света, ни местоположения Москвы и Польши.
Уже заложило грудь, горло пересохло и не хватало дыхания, чтобы наполнить бешено мчащуюся по жилам кровь, а они все бежали. В лесу отыскалась старая тропинка, по которой они теперь неслись, то соскальзывая вниз, то по кочкам взбираясь вверх, то падая, то разъезжаясь на влажной земле.