Крутится-вертится шар голубой,
Крутится-вертится над головой,
Крутится-вертится, хочет упасть,
Кавалер барышню хочет украсть.
...Они шли по лесу с рассвета. Вика, как всегда, встала без пяти пять утра, огромное красное солнце вставало слева над полем. Перед стогом темнел багряно-бурый лес, казавшийся осенним в этот час. По дороге из-под горки выезжал военный грузовик, из него раздался короткий собачий лай, Вика подождала, пока он проедет, не шелохнувшись и боясь, что девочки станут просыпаться. Она проводила грузовик взглядом, разбудила подруг и уволокла их в лес.
Солнце вставало слева, значит там восток. Восток - восход. Запад закат. Так Вика запоминала, где какая часть света.И еще бабушка объясняла, что выход из церкви - на запад, а алтарь в восточной части. Выходит, даже церковники запад считали дьявольским. Но здесь не было церквей. Солнце катилось на них по полю, пока они перебегали его, солнце заливало алым светом все вокруг.
- Ищут нас. Привезли собак. Я видела машину, пока вы спали.
Они быстро пробрались в глубь леса, и долго шли молча, боясь дышать и жалея, что их изможденные легонькие тела все-таки имеют вес и под ногами их трещат ветки и шуршит прошлогодняя листва и сухая трава. По лицу проводила своей цепкой пряжей толстая паутина, Вика то и дело нагибалась, чтобы не напороться на нижние ветки.
Передых устроили только часов в одиннадцать. Ветер гулял по вершинам осин, никаких звуков не раздавалось более.
Восток был там. Слева. Значит, там Польша, там - вся Германия и они идут на юг, вглубь страны.
- Нам вдоль этой лесополосы надо чесать. Кто бы на дерево слазил?
Слазили и на дерево. Вика и полезла. Это была гладкая, но ветвистая осина, высокая, но старая, крепкая. Она стояла на возвышении и у Вика был шанс увидеть, что делалось в долине.
- Лес зканчивается в сотне метров, - крикнула она сдавленно, - Дальше поля, справа речка, замок вдалеке, а внизу город. Большой. Туда дорога ведет. Только нам она заказана.
Она спустилась и долго молчала. Поели. Выбора не было. По открытой местности они идти не могли. Хоть в землю зарывайся. Пошли в обратную сторону, на запад. Солнце клонилось к зениту, когда запаренные они снова наткнулись на колючую проволоку. На их счастье, они не выбежали из леса, увидели ограждение и вышку еще из кустов. На вышке стоял часовой. Невдалеке виднелся пропускной пункт. Даже немецкая речь долетала. В ворота как раз проезжала небольшая черная машинка. Часовые - даже на вышках - отдали честь. За проволокой был луг, по нему шла асфальтированная дорога, скрываясь в лесу.
- Какой-то объект. Только с какой стороны проволоки?
- Чесать отсюда надо, Вика.
- Невезуха, - Лена поджала губы и сощурилась.
Они действительно были похожи на странниц, которые ищут встречи с удачей. Мысль их металась и не находила выхода: что было, что могло быть их спасением, если встреча с людьми была для них смерти подобна? Добрый волшебник в лесном домике их не устраивал, теперь им надо было на родину, к своим.
Под вечер Валя начала поскуливать, она старалась плакать втихомолку, но приходилось шмыгать носом. Вика решилась на что-то и подняла руку.
- Вы остаетесь здесь. Мы абсолютно запутались и не знаем, куда идти. Восток, Запад - что-то мы не так делаем. Ждите меня до победного. Если не вернусь, пойдете вперед, найдете железную дорогу, попробуйте пристроиться на платформу, доехать поближе к городу. Там разберетесь.
- Я уже готова проситься к кому-нибудь на ферму, работницей, а? простонала Валя.
На ней лица не было, она выбилась из сил и сидела теперь на траве, тупо уставясь в никуда.
- Иди, иди в служанки, в работницы. Только не думай, что тебе попадется добрый хозяин, который будет относиться к тебе, как к доченьке.
Впрочем, Лена без зла говорила. И у нее на злость сил не осталось.
Вика снова залезла на дерево и стала вглядываться вперед. Лес был большой. Кругом виднелись плеши - лужайки и небольшие поля, между ними проходили аллеи, в которых прятались дороги. Впереди, в ранних сумерках уже горели огоньки поселения, втиснутого в дальнюю кромку леса.
Вика вернулась под утро. Как уж она нашла дорогу, она и сама не знала.
- А на вас не трудно наткнуться. Значит так, идем вправо, там ровный такой канал идет, его даже сверху не видно. Канал открытый, но в двух километрах мост. За мостом станция. Городок какой-то. А мы реку переплывем в узком месте, за поворотом. Вы уже ели?
Они не оставили ей колбасы. Так уж получилось, она простила их. Девочки были измучены неведением и холодом, а главное, в глазах их читалась паника.
Они взяли вправо, шли долго, но реки никакой не было на их пути. Выходили они к отдельным фермам, к шоссейной дороге, шли вдоль нее, и перебегали в другой лес. Река мелькала где-то впереди далекой сверкающей на солнце саблей. Они снова выходили к полю, снова натыкались на фермы. Они меняли направление и кружили, кружили, боясь выйти к людям. Река убегала от них.
Ближе к вечеру, допив последний глоток воды, они пустились в очередной пробег, уже темнело, воздух сгущался и стремительно холодел. Девушки оказались у подножия большого холма, на вершине которого, в кронах деревьев виднелся огромный особняк. Они переглянулись и стали вскарабкиваться вверх, параллельно дороге ведущей в гору.
Солдаты в маскхалатах возникли неожиданно, прямо в лесной чаще.
- Хенде хох! Стоять на месте!
- Так, еще одна, - несколько пар женских рук подхватило Вику и поволокло по проходу, ноги ее волочились, как мертвые.
- Где ее койка?
- Да там же.
Это был голос Татьяны из Москвы.
- Ну, вы, девки, очертенели совсем, куда это вы бежали, хоть бы знать! Нам тут за вас все задницы исполосовали. Да ладно, затянется.
Звуки доносились до нее, как если бы она была на дне железного колодца, все гудело, давило, калечило ее. Вика ничего не чувствовала, она не чувствовала боли, не чувствовала рук, ног, но обиду - обиду она чувствовала, как чувствуют боль.
У нее были разбиты губы, истерзаны наручниками руки, изодраны ноги, и почему-то совсем не болел живот, а ведь они били ногами.
Перед ней стоял Тоггард, нет это Татьяна... или снова он... Вика отмахималась, Тоггард улыбался, оглаживал и бил, оглаживал и бил, она куда-то снова свалилась, удары ног снова пришлись по груди.