Парадная
Здравствуй, мама!
Я знаю, ты удивишься, получив это письмо. Я уже вижу, как расширяются твои глаза от удивления, когда ты только читаешь моё имя в графе "отправитель" на конверте. Боюсь представить, сколько возможных катастроф ты предположила в оправдание этого письма прежде, чем его открыть.
Нет, ничего страшного не случилось. Конечно, за эти два года случилось многое. Временами казалось, что хуже быть уже не может. Или лучше. В зависимости от времён.
Почему я решила написать? Я объясню тебе всё, честно, как только сформулирую. Ты только не спеши делать выводы и не пытайся искать тайный смысл в этих строках. Я всё тебе расскажу, но по порядку, ладно?
Надеюсь, ты не распечатала это письмо, стоя прямо перед почтовым ящиком. Сегодня утром, когда я опускала туда конверт, меня застала с поличным Фаина Герасимовна. Она только что спустилась с пустым кувшином со своего ежедневного обхода цветочного царства и была весьма озадачена траекторией корреспонденции.
- Викуся! Я же тебе столько раз объясняла, как важен здоровый сон. Всё эти ваши ночные шатания. Посмотри на себя: бледная, худая и спишь на ходу!
- Тётя Фаина, сейчас семь часов утра. Мне пришлось встать в пять, чтобы успеть на работу рядом с моим новым домом, и поэтому... - договорить я не успела.
- Каким новым домом? Ты собираешься съехать от родителей? Ты понимаешь, какая это ответственность? Кто будет за тобой присматривать? - от такого потрясения она подошла ещё ближе, уступая своей привычке выступать в роли наставника и защитника. - Послушай, деточка, чтобы стать самостоятельным человеком, нужно многому научиться. Тебе предстоит познакомиться с жестоким миром, и это может плохо для тебя кончиться, - она бы мне ещё пальчиком погрозила для большей убедительности.
- Доброе утро, Фаина Герасимовна, - голос Светы Королёвой прозвучал из лифта на мгновение раньше, чем появилась она сама.
Она ничуть не изменила своей манере держать себя и своего пса Ричарда так гордо и претенциозно (противное слово, но другого не подобрать), что первым, сразу подавляемым, порывом было броситься на поиски красной ковровой дорожки, чтобы эти ножки (и лапки её спутника) не марались о презренный мраморный пол парадной.
- Светик, твоя подружка сегодня не в себе. Людочка с Петрушей столько работают, что не заметили, что у дочери жар и бредовые мысли!
Интересно, какой возраст аппонента заставляет нашего смотрителя от фамильярности перейти к ответному уважению? Света не в счёт, она живёт в непроницаемом для критики панцире. Но вас с папой называть Людочкой и Петрушей - это уже неприлично.
- Вик, у тебя что-то болит? - Они обе смотрели на меня с участливым видом. Лицо богини собачьих питомников озарился пониманием. - Так ты поэтому нигде не появляешься?
За спиной Светы висело огромное зеркало, явно превышающее человеческий рост. Даже если ты Роберт Уодлоу. Раньше его здесь не было. Но факт его существования я заметила чуть позже. На меня смотрела девушка с открытым ртом. Вполне себе аккуратно одета и причёсана, но с таким видом, будто её только что огрели пыльным мешком по голове. Причём от этого удара она получила такой глубочайший шок, что привести лицевые мышцы в исходное состояние стоило ей больших усилий. Чтобы довести до сознания, что эта девушка я, понадобилось несколько секунд.
- Наверное, съела что-то не то, - кажется, я промямлила это слишком неуверенно. А потом я улыбнулась. Но, видимо, улыбка получилась кислой, потому что Света закатила глаза и поспешила к выходу из подъезда. Фаина Герасимовна тоже поспешила. На свой охранный пункт.
- На, держи, - она протянула мне связку пронумерованных ключей от всех почтовых ящиков в этом подъезде.
- Я же вижу, что ты не в себе. Опытный глазне обманешь, - тут она всё-таки помахала указательным пальцем перед моим носом. - Ты, Викуся, давай-ка, соберись. Сегодня Зинаида Михайловна с почты заходила, принесла счета за квартплату всем жильцам. Ты тут пока возиться будешь, я схожу к себе, есть у меня травка одна - быстро тебя на ноги поставит.
Так как квартира этой знахарки на втором этаже, времени у меня было мало. Я открыла ящик. Нет, я только повернула ключ, а освобождённая дверца, подпираемая изнутри ворохом бумаги, с облегчением откинулась сама. Я быстро нашла своё письмо и сунула его в карман пальто. Собрать разбросанные конверты и рекламные проспекты быстро не получалось. Запихнуть всё это обратно оказалось той ещё задачкой.
Услышав скрип поворачиваемого в замке ключа с верхней площадки, я врубила экстренное питание. Мозговые импульсы тут же передали нужные команды хватательно-запирательным механизмам. Но одна листовка вырвалась из плена и, плавно покачиваясь, приземлилась где-то за спиной. Когда я обернулась оценить важность яркого флайера, увидела его под батареей отопления.