Часть 1
Юри не сразу понял, что делает, но его рука сама потянулась к прядям, прикрывающим лоб мужчины, и Кацуки запустил в них пятерню, вздохнул от того, какими шелковистыми они оказались на ощупь, и поймал взгляд Виктора. Ошарашенно замер. Теперь уже держался за плечи, чувствуя, как горяча кожа под ладонями. Виктор изучал лицо азиата, изумленно думая, что о такой «конфетке» и мечтать не мог. Мягкая, но не женственная, и все же очень мягкая красота Юри удивляла его и восхищала. Он боялся разрушить эту хрупкость, но чувствовал внутреннюю силу парня, понимал, сколько бы не ломал его, тот не сдастся. Возможно дело заключалось в восточной крови. Все же предки азиатов были воинами, истинными воинами. Благородными, знающими цену слову «честь». А быть может, Юри сам по себе, просто по своей сути, был сильным человеком? Пока что Виктор не разобрался, но очень этого хотел. Его манил взгляд вишневых глаз, порой смотрящих на него с нечитаемым выражением, так, словно Кацуки знал нечто важное, данное ему высшими силами, и рассказать об этом не смел. Воображение у Никифорова было что надо, однако он чувствовал, насчет Юри не ошибается. Еще тогда, в том торговом центре, Виктор не ошибся, увидев в глазах маленького мальчишки, потерявшего мать, силу духа. Что же говорить об этом взрослом парне сейчас? Он был особенным для Никифорова. Молчание затянулось, но говорить уже не хотелось вовсе. Виктор, лизнув свой большой палец, мягко провел им по верхней губе Юри, тщательно изучая его реакцию, после оттянул нижнюю, положил ладонь на затылок Юри, переместил ниже, на шею и, притянув парня к себе, прижался губами к его все так же приоткрытому рту. Кацуки задохнулся. То ли от того, что давно не занимался сексом, то ли потому что очень уж любил чувственные поцелуи, но это подтолкнуло Виктора к дальнейшим действиям. Он углубил поцелуй, применив и язык, а руками соскользнул вниз, к талии, бедрам Юри и сжал его крепкие ягодицы, чуть вдавив в свои бедра. Кацуки не хотел стонать, но само сорвалось. Никифоров на миг отодвинулся от него, окинул одурманенным взглядом, резко подхватил под ягодицы и встал. Кацуки повис на нем, чувствуя, как в груди загрохотало сердце. Виктор это тоже четко ощущал. А еще — эрекцию Юри. К тому же сам Виктор сгорал от желания, но пока вполне себя контролировал. Это как оттягивать удовольствие, немного боясь, что разочаруешься, получив желаемое. Виктор не спешил. Распахнул дверь комнаты, захлопнул, войдя с парнем на руках, и усадил того на темно-синий прохладный шелк простыней. Горел ночник. Этого хватало, чтобы, не сводя глаз с краснеющего Юри, начать расстегивать рубашку и при этом любоваться мягким сиянием его карих глаз. Подкупающая невинность Юри будоражила Виктора. Он отметил, как подрагивают пальцы, стянул, наконец, с плеч рубашку и бросил ее в кресло позади себя. Повернулся и взялся за ремень брюк. Кацуки поглядел в область паха Никифорова, вскинул глаза к лицу и встал. Мужчина улыбнулся, видя, как Юри не знает, куда себя деть, шагнул к нему, обхватил пылающее лицо руками и жарко поцеловал, прикусывая и оттягивая нижнюю губу Юри. Тот стонал. Очень заводило. Кровь в жилах Никифорова вскипела. Вынув из кармана брюк два презерватива, он бросил их на кровать, снова сжал ягодицы Кацуки и, ощутив под пальцами что-то плотное, проверил карман парня. — Ну, как скажешь, Юри, — хрипловато усмехнулся мужчина, выудив на свет припрятанный Кацуки контрацептив. — Три, значит три. Юри рассеянно улыбнулся, пребывая в абсолютно притупленном состоянии, а Никифоров, медленно расстегивая его рубашку, принялся водить языком и губами по шее парня, будоража еще сильнее. Уже снимая с его крепких плеч рубашку, Виктор перевел руку на подбородок и обцеловал лицо Кацуки. Тот закрыл глаза и мог только отрывисто дышать. Никифоров вновь провел пальцем по припухшим губам парня, расстегнул пуговку на его брюках, а следом и молнию. Стянув с Кацуки все вместе с бельем, Никифоров наконец смог насладиться видом обнаженного молодого тела, толкнув Юри на кровать. Тот лежал и заходился мелкой дрожью, что выбило из головы Виктора все мысли.
Расстегнув ширинку, он освободился от штанов и боксеров, встал между ног Юри и, схватив первый попавшийся презерватив, разорвал упаковку. Растягивая его по все длине, Никифоров смотрел Юри в глаза. Ресницы парня дрожали. Он был таким чистым, милым и привлекательным, что волей-неволей Никифоров пожалел о своем поступке. Но это мгновенно прошло. Вот уж представить этого японца с кем-то другим Виктор просто не мог. Сразу хотелось убить вымышленного соперника. Собрав пальцами интенсивно вытекающую из пульсирующего члена Юри смазку, Виктор осторожно помассировал его вход, сразу же немного проникая внутрь. Кацуки сжимал простыни, выгибая спину, кусал губы, но вскоре стал сам подаваться навстречу стимулирующему его Виктору. Но как только Юри попытался мастурбировать, Никифоров перехватил его запястье, проговорив: — Даже не смей. Я здесь не для этого. И, ужесточив движения, Никифоров навис над Кацуки, грубо трахая его пальцами и глядя в потемневшие глаза. Юри вскрикивал, извиваясь под Виктором, и тогда Никифоров понял, что тот вскоре кончит. Он отодвинулся, уперся руками в колени Юри, ткнулся в него и вошел, стараясь сохранять самообладание. Парень в очередной раз прорычал и выгнулся. Никифорову не слишком нравилось, что тот не смотрит на него, поэтому, обхватив голову Кацуки обеими руками, мужчина подался вперед и с восторгом отметил, японец плачет. Понятно, что не от боли, потому Виктор и восторгался. Очень возбуждающее зрелище — рыдающий Юри с лихорадочным румянцем на скулах. Его стоны ласкали слух, а то, как сокращались мышцы, обхватывая член Никифорова, вгоняло последнего в экстаз. Он проталкивался все глубже, пока не вошел на всю длину, а затем стал медленно двигаться, наблюдая за лицом Юри. Когда тот закатил глаза, Виктор потянул его на себя, и теперь они сидели друг перед другом, только Юри все же больше висел на Никифорове, дергаясь от накатившего оргазма, а тот и не думал останавливаться. Хотя вполне готов был излиться, слишком уж горячим оказался Кацуки. За внешней невинностью скрывался такой чувственный парень. Насаживая Юри на себя, Виктор держал его за бедра и изумленно выдохнул, когда Кацуки, кончив, вдруг впился в его рот с таким настойчивым поцелуем, и так сладко вобрал в себя верхнюю губу Виктора, что тот сжал на затылке парня волосы, чуть отодвинул его и, глядя в глаза, принялся совершать особенно сильные толчки. Юри сорвал голос, пока наконец не ощутил, как Никифоров сжался. После мужчина шумно вытолкнул воздух из легких и ткнулся лбом в плечо Юри, обнимая его обеими руками. Он дрожал, кончая внутри него, и все сильнее сжимал в объятьях уже совершенно обмякшего Кацуки. Так они сидели до тех пор, пока у Виктора не затекли ноги. Он осторожно приподнял Юри, вышел и позволил парню лечь. Сам, сдернув презерватив, бросил его на пол, опустился на подушки и, притянув Кацуки к своей груди, уткнулся носом в его затылок. Поцеловал. Погладил по бедру. Их первый секс вышел стремительным, будто обрушившаяся на головы лавина, и жарким. Настолько жарким, что у обоих тела все еще пылали. Но конечно, это не насытило их… По крайней мере, Никифоров определенно настроился на продолжение. — Ты потрясающий, — как-то слишком строго для такой ситуации заявил Виктор. — Ты… ты тоже… — вынужден был признать Юри. Кожа парня пульсировала после поцелуев, покусываний и следов от рук Никифорова. Но сладкая истома разливалась до самых кончиков пальцев, и Кацуки размеренно дышал, чувствуя себя защищенным. Маловероятно, что он понимал в этот момент, на какие опасные отношения подписался. Лучше бы сразу разочаровал Никифорова, тогда все было бы иначе. Но нет, не разочаровал.