льше, все больше заполняет собой, с немым восторгом наблюдая, как Юри откидывает назад растрепанную голову. Как ему открывается вид на соблазнительный изгиб шеи, где прямо под линией челюсти, слева, наливается цепочка кровавых засосов. Наблюдает, как двигается адамово яблоко, когда он с трудом сглатывает вязкую слюну, как часто вздымается влажная грудь. Виктор входит лишь наполовину, когда понимает, что вся его выдержка испаряется, стоит только Юри несильно напрячь мышцы, намекая, что пора бы уже перейти к делу. Не сдерживаясь. Блять. По виску скатывается капелька пота, губы снова пересыхают. И, когда он ловит шальной взгляд таких блядских глаз, а юркий язычок призывно облизывает алые губы, Никифоров шлет все, что только можно, к черту и загоняет член по самые яйца, улавливая краем сознания раздавшийся более чем громкий протяжный стон. Привыкнуть он не дает, не желая останавливаться ни на одну чертову секунду, устанавливает необходимый темп, плавно нарастающий с глубоких размеренных толчков. Юри вновь падает на лопатки и выгибается, вместе со столом сотрясаясь от бешенных толчков. Он закидывает за голову руки в поисках дополнительной точки опоры и цепляется скользкими от пота пальцами в край столешницы. Из горла рвутся бессвязные всхлипы, а из зажмуренных глаз срываются к вискам редкие капельки слез. А внутри, с каждым скользящим движением члена по комочку простаты, все больше и больше нарастает возбуждение, плавно перетекающее в стоящий колом член, который покачивается в такт движениям Виктора. Сквозь мокрые слипшиеся ресницы он с трудом разглядывает чуть размытый силуэт нависшего над ним мужчины на вытянутых руках, который, нахмурив изящные брови, неотрывно наблюдает, как его бедра с пошлыми хлопками ритмично вгоняют член в распятое под ним тело. А Юри мало, мало Виктора. Ему нужно ближе, теснее. И парень хватает Виктора за рукав футболки и тянет на себя, заставляя того бухнуться на локти, полностью накрыть своим тяжелым телом, до сдавленного дыхания. От такой позы Юри почти складывается пополам, неосознанно тянет носочки, и чувствует, как его еще глубже пронзает раскаленный донельзя скользкий член. Сил стонать уже нет, поэтому он тихо поскуливает на каждое резкое движение внутри. Из груди Виктора вырывается тяжелое надрывное дыхание, сердце бьется как сумасшедшее, с немыслимой скоростью разгоняя по телу отравленную наслаждением кровь. Ему невероятно хорошо и жарко. Наверно, стоило все-таки раздеться до конца… Но эта мысль ускользает, как и все предыдущие, под натиском пухлых губ его личного источника наслаждения. Он чувствует, как дрожащие руки сбирают насквозь мокрую ткань на спине в кулак, не имея возможности дотянуться до кожи, и это заставляет его с хриплым стоном, наконец, оторваться от посасывания маленького юркого язычка в чужом рту. Никифоров освобождается от объятий под недовольный стон, выпрямляется и все-таки сдирает с себя раздражающий кусок ткани, окончательно растрепав отдающие платиной волосы. Он почти полностью вынимает член, оставляя внутри только головку, и после резко загоняет его обратно до хлопка. И потом снова. И снова. Раздвигает чужие согнутые ноги в поперечном шпагате, прижимает колени к холодящей поверхности стола. И все так же медленно двигается, доводя до исступления почти плачущего Юри. А тому уже снова хочется молить о пощаде, но с губ срываются только невнятные обрывки слов. В глазах рябит из-за все чаще и чаще пронзающих все его естество вспышек чистого удовольствия. Виктор в таком положении с абсолютной точностью стимулирует чувствительную точку где-то внутри, вызывая дрожь в измученном теле. Кацуки тянет руку к ноющей плоти, но не успевает даже прикоснуться. – Не смей! – низкое рычание принуждает снова зацепиться руками за край жалобно скрипящего стола, который грозит скоро развалиться от вновь ускоряющихся толчков. – Кончишь только от моего члена! И опять приказ, которого Юри не смеет ослушаться. Он только стискивает зубы, чувствуя натягивающуюся пружину где-то глубоко внутри, докуда самому не дотянуться, и не отрывает поплывшего взгляда от искривленного в блаженстве лица. Еще чуть-чуть. И… Пружина выстреливает. Оргазм, превосходящий по ощущениям предыдущий, ломает изнутри, пускает по телу множество импульсов чистого экстаза. Перед глазами белые пятна, в ушах раздается непрерывный писк, кажется, даже на секунду-другую померкло сознание. Но влажное прикосновение ко все еще подрагивающему члену приводит в чувство. Парень крупно содрогается всем телом. С трудом разлепив глаза, Юри натыкается взглядом на склонившуюся над его прессом белобрысую голову. Мужчина жадно слизывает теплые белесые капли и поглаживает внутреннюю сторону бедер от колена до паха и обратно. А после вызывает сдавленное шипение повторным прикосновением к обмякающей чувствительной плоти. Он вылизывает горячим языком по всей его длине, очищая от остатков спермы. Вобрав напоследок в рот головку, Никифоров отстраняется с негромким хлюпом и выпрямляется. Красивый, сильный, разгоряченный, с безумными глазами, пошлой ухмылкой и гордо стоящим членом. Юри же остается лежать таким же бесстыдно раскинувшимся и позволяет скользить голодным взглядом по своему влажному от пота телу. И он точно знает, что просто так его сегодня не отпустят. И на двух оргазмах они не остановятся. Виктор делает через нос глубокий вдох, на секунду-две задерживает дыхание и после медленно, с шумом выдыхает через рот. Руки дрожат. Сердце не успокаивается. Хочется снова наброситься на мальчишку, но он только делает несколько шагов назад, все так же не отрывая взгляда от расширившихся в недоумении темных глаз, и дергано срывает с себя спортивки и отбрасывает их куда-то в сторону. Трусы летят туда же. – В-вик… - в горле пересохло от нескончаемых стонов. Юри прокашлялся. – Виктор? – Иди сюда, – эхом разносится по залу низкий, вызывающий мурашки голос. – Ко мне. Юри шумно сглотнул. Господи, ну, нельзя же быть настолько порочным! Он рассматривает высокую жилистую и обманчиво расслабленную фигуру сверху вниз, невольно подмечая и вздернутый подбородок, и расправленные широкие плечи, и четко проступающие под кожей мышцы рук. Ласкает взглядом узкие бедра и натренированные, наконец-то, оголенные, ноги. В кроссовках. Юри снова сглотнул. Нельзя заставлять ждать такого Аполлона, свихнуться же можно. Он приподнимается на дрожащих руках, аккуратно спускает такие же дрожащие ноги и встает, придерживаясь стола. Парень чувствует, что вряд ли сам дойдет до Виктора, но он не может не попытаться. Особенно тогда, когда замечает недобрый блеск в глазах напротив. Поэтому Кацуки уверенно отпускает единственную опору и делает несколько сквозящих слабостью шагов в сторону любовника. И, не удержавшись, падает на колени, выставив вперед руки, чтобы не разбить о паркет нос. Юри поднимает глаза и замечает, как русский обходит его. Медленно. Будто оценивает. Повернув за ним голову, он не спеша садится на колени, подтягивая к себе ноги. Виктор же останавливается сбоку от него. Чего он тянет? – На четвереньки, – голос тихий и властный. – Живо. И Юри пробирает до костей. От всколыхнувшегося возбуждения. Сердце вновь ускоряет свой ритм, дыхание тяжелеет, а сам он делает, как было велено, опустив при этом голову. Слышит глухой звук удара коленей об пол где-то слева от него, а спустя мгновение, затаив дыхание, чувствует, как Виктор прижимается к его бедру влажным членом. Мужчина ведет рукой по спине к лопаткам. Надавливает, заставляет опуститься на локти и прогнуть спину. В это же мгновение раздается громкий шлепок и испуганный вскрик. – Виктор! – мальчишка пытается уйти от неожиданной жгучей боли, приподняться, но Никифоров не позволяет изменить положение. – Что ты… Он рукой сжимает шею, удерживая в согнутом положении. Правую же он снова с силой опускает на краснеющую ягодицу, вырывая следующий крик. Еще. И еще. По залу эхом разносятся звуки ударов вперемешку с несдержанными всхлипами. Кацуки беспомощно упирается щекой в пол, роняя слезы, чувствуя, как горит кожа на бедрах. Это больно. Это безумно сладко и невыносимо. Настолько, что, когда Виктор неожиданно вместо нового шлепка вставляет пальцы в растраханный зад и надавливает на простату, Юри скручивает в ошеломляющем оргазме. Из горла вырывается хрип, сводит бедра, тело бьет крупная дрожь, а с покачивающейся и обмякающей плоти капает горячая сперма. Юноша совсем не обращает внимание на то, как русский отпускает его шею, позволяя вдохнуть. Только отмечает краем сознания, что он все еще рядом. Мужчина пристраивается сзади к невменяемому Юри и тянет за бедра, насаживая его на свой огромный член. Входит сразу до упора, с низким и протяжным стоном. По влажному и растянутому. Жар вновь окутывает его со всех сторон, и никуда от него не деться. Можно только подчиниться своим животным инстинктам и продолжить остервенело загонять член по самые яйца. Резко, грубо, с оттягом. Виктор подается вперед, обнимает и наваливается всем телом на обессиленного парня, прижав его всем своим весом к холодному полу. Юри наверняка тяжело, его прерывистое дыхание вырывается вместе со сдавленными хрипами, но все, что он сейчас может сделать, это подчиниться. Раздвинуть ноги и позволить тому отчаянно двигать бедрами. В такой позе он чувствует каждое движение члена, как он выходи