У Юри была более серьёзная пища для размышления. И, к сожалению, рядом с этим канадец и близко не стоял. Кое-что случилось на днях, о чём Юри никак не мог перестать думать. Кое-что, что повергло его в шок и... кое-что, из-за чего его так тянет прочь из этой квартиры. И дело не в обстановке... не в атмосфере. Юри даже стало казаться, что они с Сынгылем находят общий язык: они вместе смотрели телевизор, пили чай, обсуждали кое-что из своих «прошлых» жизней. Сынгыль рассказывал о своих родителях, о любимой собаке. Юри - о родителях, о брате, о горячих источниках. Пхичит постоянно крутился рядом. Напряжение чувствовалось, но уже не так, будто это была неприязнь или откровенное отторжение, скорее - что-то непривычное. Трудно было свыкнуться с назойливостью Пхичита. Неохотно открывающегося и пытающегося нормально разговаривать Сынгыля Юри больше понимал. В общем, всё было достаточно неплохо. Хоть Виктор и звонил, Юри всё равно заскучал. Только об этом он тоже по телефону не говорил, но это, наверняка, можно было понять по тону голоса, по сентиментальному построению сообщений. Лишь бы только это всё не выглядело слишком глупо. Ну, Юри очень на это надеялся. Он молча по ночам краснел в подушку и сваливал всё на беременность. Да и на... смену обстановки, да. Будь он дома, будь рядом вечно счастливый Маккачин, охрана за стеной и эти проклятые камеры, всё переносилось бы легче. Да. Именно так. Он абсолютно был в этом уверен. Всё-таки, дома есть подушка... и шкаф с одеждой Виктора... от которых пахнет Виктором... Господи, да в доме всё пахнет Виктором! А может, весь этот, как некстати, прилив разнеженности возник из-за того, что Юри не мог угомонить свою фантазию и в перерывах между разговорами то с одним, то с другим, представлял, как эти двое вместе! Ну... как у них отношения складываются! У Сынгыля с Пхичитом!
Боже.
Ну, что это могло быть ещё, как не гормоны. Если честно, это состояние немного пугало. Во-первых, Юри понятия не имел, когда оно закончится; во-вторых, он ничего подобного ранее не испытывал, поэтому не мог контролировать. Что уж тут говорить - буквально вчера они с Сынгылем смотрели какую-то мелодраму: в конце концов, Сынгыль перестал следить за происходящим на экране, наблюдая мелодраму куда серьёзнее, на всякий случай отодвинувшись от неё подальше - Юри ревел так, словно собирался затопить слезами пару соседних квартир. В итоге они с Сынгылем не обсуждали это. И Юри был ему безмерно благодарен. Ему и так было стыдно. Он и так не знал, как прекратить это. В общем - омежья солидарность. Несмотря на то, что порой Сынгыль всё равно срывался, отпуская колкости в адрес Юри, тот не обижался - а после молчаливого сочувствия и вовсе зауважал его. Люди, как говорят, проявляются в мелочах. Хотя, назвать их отношения дружескими всё равно было бы нельзя. Как Юри понял, Сынгыль и с Микеле не друзья - они просто достаточно близки. Сынгыль слишком зажат и ограничен, а Микеле сам по себе, сам себе на уме. Но что интересно - Юри не мог не заметить эту поразительную разницу между своими ровесниками и теми же Виктором с Пхичитом - последние считают нормальным рассказывать что-то друг о друге, а вот Сынгыль о Микеле вообще ничего не сказал, разве что незначительное и очень вскользь, но ничего личного. С одной стороны, Юри, конечно, было проще находить подход при общении, когда ему что-то рассказывали, но с другой... наверное, это всё же не очень правильно - если хочешь узнать человека, узнавай его сам - из разных уст слова льются с разной подачей, и ты можешь составить неправильное первое мнение о человеке. Кстати, именно из-за того, что Виктор тогда рассказал, Юри и думал, что Пхичит двуличный и жестокий человек, а пообщавшись с ним лично, понял, что это не так. По крайне мере, всё, что Юри успел увидеть, никак не характеризовало Пхичита как чудовище какое-то, скорее, как действительно влюблённого человека.
И Юри бы и продолжал так думать, пока не увидел то, чего видеть не должен был.
Единственное, чего он захотел после этого - скорее оказаться дома. Он, можно сказать, сбежал. Сбежал, потому что слишком впечатлительный? Потому что испугался. Ещё и на фоне этих дурацких гормонов - он боялся натворить глупостей. По-хорошему, надо было сразу позвонить Виктору и всё рассказать, да и Сынгылю... тоже рассказать... только вот, имеет ли он, Юри, право рассказывать о том, что увидел, Сынгылю? А если тот уже знает? А если не знает? Если даже не догадывается? Юри чувствовал себя отвратительно от того, что не мог принять решение. Конечно же, в итоге он ничего не рассказал. Но и сбегать - тот ещё выход. Это был достаточно трусливый поступок. И, наверное, глупый. Просто... чего уж теперь искать себе оправдание. Лишь бы только это всё не выглядело слишком странно.